Пламя веры

Если бессознательное представлять в виде города, то ум неофита представляет собой хаотичное место, где дуют различные ветры, разные группировки борются за влияние. Ум неофита - это город времен гражданской войны. В гражданскую войну в одном и том же городе в течение недели трижды могла меняться власть. Иногда, например на Украине, какой-либо город, Харьков или Одессу, завоевывали красноармейцы, иногда - войска атамана Григорьева, а иногда - солдаты батьки Махно, Нестора Ивановича Махно, основателя теории анархизма. А иногда там никакой власти не было, и жители думали, как им самим жить.

В подсознании у нас та же ситуация: это хаос, в котором нет ни власти, ни порядка. Но постепенно в процессе практики, когда мы устанавливаемся в созерцательном присутствии, активируем саттву (внутреннюю ясность, гармонию), вытесняем тамас (тупость, инерцию) и раджас (возбужденнотсь), раскрываем внутреннюю божественность, - этот бессознательный город превращается во что-то красивое - в структурированную, высокоорганизованную систему, в которой действуют гармоничные законы равновесия, в которой усмирены различные теневые силы и негативные существа. Это называют мандалой, божественной космограммой вселенной. Такой ум становится чистым, гармоничным, красивым и управляемым, он становится проводником божественных сил и энергий. Все в нем хорошо устроено, сгармонизировано, сбалансировано. Даже сильные потрясения не могут привнести в него хаос. Это состояние называется состоянием необратимой веры - вера уже не может быть поколеблена.

Стать царем своего внутреннего города

Умы святых представляют собой огромный, красивый город, очень хорошо организованный. Там много дворцов, акведуков, висячих садов, прекрасных вымощенных дорожек. Их умы представляют собой мандалы. Там нет ничего нечистого, а если есть гневные энергии, то они все усмирены и представляются как гневные божества, и служат только на благо Дхармы. Они связаны клятвами и самайями и выполняют свои функции, например дхармапалов, локапалов.

В процессе практики нам нужно так работать со своим бессознательным, чтобы этот хаотический город превратить в чистую красивую мандалу. Чтобы наше «Я», как царь, владыка, правило этим городом. В этом городе не может быть демократии, это монархия, теократическая монархия. Потому что если будет демократия, то не вы будете править своим умом, а кто-то другой, например клеши, какие-то духи, негативные сущности. Демократия в обществе, может быть, и хорошая вещь, но в плане своего сознания демократия - это шизофрения. В плане собственного сознания нам подходит только теократическая монархия - власть одного, власть целостного сознания. И это сознание божественно, оно является проводником божественного. Вера позволяет этому внутреннему божеству напитываться божественным светом, постоянно поддерживая связь с этим Источником.

Если наша вера сильна, словно могучий слон, словно лев, царь зверей, и она парит высоко, как Гаруда, то чистое видение, самадхи, пробуждение обнаруживаются естественно. Они приходят в свое время. Если же вера слаба, словно жалкое насекомое, то реализацию не обрести даже спустя годы суровой аскезы в горах. Если вера сильна, словно армия могущественного царя-завоевателя, одно только имя которого приводит в трепет врагов, то любые слова, действия коренного Гуру увидишь как благословение своего избранного божества, самого Даттатрейи. А если она слаба, словно трусливый солдат, который бежит с поля боя, как дезертир, то даже сиддхи, самые совершенные качества святых не удастся распознать - ни вовне, снаружи, ни в себе. Рано или поздно ум по привычке начнет выискивать недостатки в святых, в Гуру, в братьях по Дхарме, будет впадать в нечистое видение, находись он даже рядом с самим Буддой или Шанкарой. Именно это постоянно мешало брату Будды, Ананде. Ананда никак не мог понять Будду, он всю жизнь считал его братом. Будда, несмотря на свою реализацию, оставался для него просто братом. Ананда сумел достичь пробуждения только после ухода Будды. Многие ученики, которые пришли после него, и были дальше от Будды, достигали. Ананда был рядом, он давно был с ним, но он оставался непробужденным.