План D накануне (СИ)

Из-за криптической природы Гуан-Ди, если это был он, не мог просто взять и всё выложить, думал, что так не бывает, кроме того, уже какое-то время он находился в паломничестве и цели визитов везде оказывались разные, хоть людские лица всегда казались ему калейдоскопом и стрела течения времени перемещалась под ним в обе стороны весьма свободно, как будто его кто-то водил или притягивали места, где он упоминался побольше раз с приставкой «прото». Отождествление ригведийского с пураническим, его возможностей с его представлениями о них, древние драматические спектакли, где боги убивают царей-демонов, когда им этого даже не нужно, только и оставили крупицы оценки, запали в рассудок, там такие огненные серпы, сдвоенные, которые ещё хорошо бы пошли для резки чего-то наподобие арбузов. Поверхности, по которым ему доводилось следовать, как будто сами мотались на двух эгутёрах в глубине. Было тяжело остановиться в каком-то настолько малом месте, здесь он опять подозревал чужое участие, более великое, чем их турагентство, вроде Пинкертонов, только в космическом масштабе. До сей поры, именно с того мига, как он вступил в лагерь, всё обходилось без искупления грехов, абсолютной преданности, позволялось верить во что хочешь, ни во что вовсе, ну так зачем он здесь? В прошлые разы путеводитель каким-то образом сразу подсказывал; надо думать, путешествие подходит к концу и пора уже пытаться с чем-то разбираться самому, а для этого чувствовать.

На крытый балкон, над которым помещались лишь три прожектора и часовая башня, вышел комендант. Внутри столы ломились от прощального обеда. Священная на три четвёртых пища под серебряными полусферами, вместо тарелок циновки из располовиненных бамбуковых стеблей, через одну в них желе с алколоидом опия. Планировалось обсудить, можно ли обращаться с заключёнными ещё хуже и последовательность какой европейской доктрине это тогда отразит, но его визит спутал карты.

— Прошу прощения, сударь, не изволите ли вы быть господином Бляйбтроем, страховым стряпчим товарищества на вере «Мензурка»?

— Я тут недавно читал в «Медицинском журнале Новой Англии»… или в «Ланцете»?.. нет, всё-таки в «Англии», — не получив ответа, переключился он на Иерусалима, — что с определённого возраста всяким носителем волосяных фолликул выделяется всё больше перекиси водорода, коя способствует раннему выбытию из ума и уж никак не способствует принятию адекватных общему контексту решений.

— Это отсюда появилась поговорка «Седина в бороду, бес в ребро», надо полагать?

— Ну, не из перекиси водорода прямиком, но определённая причинно-следственная безусловно наличествует. Вот, возьмём, к примеру, безумие, ну которое приобретённое, разумеется.

— Даже не знаю, в данном случае я бы по самому его присутствию здесь снижение познавательной деятельности не заключил, — он с сомнением окинул его взглядом.

— Не факт, может, он просто проснулся в поле там за забором и прибрёл к ближайшей системе, которая отличалась по виду от дикой природы. Вот, обрати внимание, ещё и эта отпавшая уже, по-видимому, безвозвратно губа.

— В таком случае, если я верно понимаю, к чему ты клонишь, не вполне выйдет использовать его авторитет.

— Ну если только мы прикинемся его внуками или племянниками и осязаемо выразим необходимость проводить во избежание разных…

В этот миг комендант там вдалеке медленно поднял обе руки, дёрнул за верёвку, над лагерем сделала дугу сигнальная ракета — резала глаза на общем сером фоне.

Из ангара высыпали женщины в платках и выданных пальто с чужого плеча, выстроились полукругом перед новой растяжкой проволоки, теперь она находилась под электрическим напряжением, по команде цыгана, этого демонического симпосиарха, начала одна и все подхватили какую-то мантру, из-за бань маршем вышла колонна надзирателей в парадной форме тайлинской армии, поймали строем прямую перед комендатурой и правой рукой из левого кармана синхронно взвили коричневые платки, снова спрятали и снова взвили, с другой стороны из-за дома охраны навстречу им хромало шестеро заключённых, четверо несли брус, короткий и толстый, двое — длинный и тонкий, образовали круг на площади, кинули в центр, это оказались часовая и минутная стрелки, охранников уже стало человек шестьдесят, чувствовалась рука, репетиция, которую бы кто-то точно заметил, всё закрутилось несоразмерно, и такой континуум многих бы покалечил, здешние власти как бы говорили, что они против возвращения, женщины тянули религиозный гимн, и там по тексту всё только начинало развиваться. А здесь одна бесконечная пора, безболезненно протекающая, по проволоке бегут искры, тучи находят и рассасываются в ускоренном темпе, речитатив у бедняжек всё быстрее, индикаторы отмеривают месяцы, рассвет длится пять секунд, закат — семь, это красные всполохи на инфраструктуре лагеря, то никого нет, то вокруг группы людей, озарённые вспышками, призрачный снег, призрачная листва, земля трескается от засухи и смягчается под ливнем, сооружения ветшают, а он никак не желает понять, что ему здесь не рады.