План D накануне (СИ)

Его можно было видеть с книгой застывшим у окна, лежащим на кровати, голова отброшена вдоль ската перины, а ноги задраны на стену, на подлокотнике кресла, склонённым у конторы, на животе на паласе, подбородок на сплетённых пальцах, прогнутых им, на полу сидящим по-турецки, стоя, держа том на вытянутых руках, в книжной подставке на полке, он раскачивался перед ней, бил себя по карманам брюк, по животу, по щекам, хлопал ладонями над головой, вдруг где-то далеко он услышал скрип приоткрываемой двери и не глядя заткнул доску в раму вытянутой ногой. Солнце уже садилось за корявой сторожевой башней более поздней постройки, когда Т. стал уставать от чтения и задумываться, сколько ему ещё позволят пребывать в покое. Застрял в начале сорок восьмой страницы и никак не мог въехать в абзац. Волнами накатывала дислексия и тут же шла на спад, многие слова не ассоциировались вообще ни с чем из его опыта. Рама французского окна была поднята, и там в свежеокрашенную филёнку стучал дрозд.

Место напоминало панораму пропасти Bramabiau, участок дороги Душанбе-Хорог. Вскоре им встретился душ под ржавым баком, чуть дальше какой-то юноша строил цепь невысоких кирпичных стен, когда проходили мимо, он показал ему средний палец.

О, подумал Т., идя дальше и оборачиваясь, а это не из той схемы, типа изнанка каталога сект, Заалайский хребет, на который там всё вешается, у Касикандриэры промискуитет, а у остальных эффект Кулиджа; Гласеа-Лаболас, Андреалфус, Бельфегор, Хаагенти, Мархосиас, Фокалор, Декарабиа, Самигина, Агриппа Неттесгеймский? Потом сразу: чур меня, чур. Потом: ммм, странно, обычно такие вопросы самому себе не в моём духе. Однако уж слишком неестественным он ему показался. Глаза, пожалуй, какие-то рыбьи, двигался как автомат, какое его ожидало будущее? Он будто что-то почувствовал. Такую судьбу, какие охотно идут в сети ловцов душ на той стороне особенной реки, когда семья по всем статьям неблагополучна, от отца-пьяницы до кандалов к основанию ватерклозета, в которых частенько и обдумывается будущее, зарубка на ретикулярной формации. Надо что-то менять, синаптическая связь — лучше всё записывать, ненависть к женщинам в извержении потовых желез, социализм в дерьме на аттестате зрелости, в отравлении газом тяга к метамфетамину. Он мог навоображать себе и верить, что развернуть плащаницу тьмы, замаскированную под эмпирей света, и наоборот под силу любому. Контролировать общественное мнение, порывы души и породу, для отвода глаз поставить всё на эзотерику в память о юности, увеличить в досье количество отсидок за правду, добавив каждой переменной букву. Анархии не нужен новый мировой порядок, новому мировому порядку не нужна правдивая история, научному расизму — белый европейский империализм, хотя это и не на поверхности.

При виде него становилось понятно, что насчёт того юноши Т. не ошибся ни в чём. Перед ним был его куратор, предпоследняя ступень иерархии цепного переноса энергии и вещества, совсем другой коленкор. Над ним тоже кто-то, само собой, имелся, хотя, возможно, всё действительно строилось по пищевой цепи, кто всех жрёт, тот и куратор, но, видимо… то есть отчего бы ему так не думать, в том смысле, что он не любитель обрубать что бы то ни было, кто-то ведь и подобными существами закусывает, неужто человек? маловероятно. Боги? чума как вероятно, но они-то явно на самом пике, в противном случае человечество выглядит уж чересчур ничтожным.

Не обошлось, надо думать, без четырёх стихий, ста двадцати подстихий и прочего подобного, ими-то они и должны козырять при встрече, ну а чем ещё? Да всем, Теофельс, всем, что у него преобразование генотипа — ясно, только вопрос: при воздействии внешней или внутренней саванны? Что, иными словами, за сверхпострадалец мутагенеза? Сразу появляется образ, до того рельефный и светлый — аж глазам больно. Разноцветные кумарины, первобытная пастораль, скалы не изрыты, к цвету не придраться, чтоб кто-то примял лубяное волокно — да откуда? разве что сель стронется со склона, они-то сразу были. Ну, резюмируя, се только-только сотворили, в атмосфере на ста километрах ещё носятся эссенции, прихорашивая мир, такие дымчатые конкременты со шлейфами, если биссектрисы их путей пересекаются, то это место переливается чем-то более ярким. Здесь остаются люди, это уже договорено, и в том числе такая вот таутомерия, изначально чуждая основной массе, поскольку неподражаема, и задача, но в чём она ютится, он точно не знает, а тогда бы, надо думать, знал.

Сам натяг материи тьмы, рассвета, серого дня всё более звенящ, нерв такой, что лучше бы не лазить за пазуху. За эти тридцать лет развилась как машинерия, так и терпимость к уделу, жребию. Прогресс во всех сферах. Иглы на раздвигающихся и схлопывающихся головках, которые крутятся, и крутится сама по себе каждая игла или сверло, или накидные ключи с лезвиями на выезде, способные под шарниры человека. В конечном итоге всё в него и направлено, к глазам, к тестикулам, в ткани.