План D накануне

— Да доктор и теперь не спит, я был там и видел свет. В коридорах колотун, и я слышал, что дрова кончаются, а новых не привозят. Да, теперь я почти уверен, виновен тот идиот. Он, как видно, не то ляпнул полицианту, что за нами надзирает, или налил ему скисшего молока.

В пристройке горел свет, он подкрался к окну, увидел двоих. Хозяина, тот, по большей части разоблачённый, возился с переливанием молока. Второй в ветхом пальто прочищал револьвер. Вставил патрон, ни слова не говоря, проследовал к двери. Едва он успел спрятаться за угол, как тот вышел и скорым шагом направился к воротам на бульвар. Вглядевшись, он различил фигуру за телеграфным столбом, за соседний встал студент. Возвратился к окну приглядеть за молочником. Тот стоял над бидоном, как над срамной вазой, левой рукой упёршись в стену, правой передёргивал пенис, сливая в молоко семя.

Воздух, помимо кислой капусты, пронизывали теченья, на узком оконце под потолком поблёскивал цветной витраж, прихотливо, через соединение пахаря, кентавра, луны в восьмой фазе, девицы в кубическом неглиже и триумфальной арки олицетворявший свободу, только её, без конкретного продолжения, зато, как видно, безграничную. Завсегдатаи, торопливо уплетавшие за обе щеки, находились всегда в цейтноте, нужно успеть многое друг другу поведать, не всё ясно, но если кого-то делегируют произнести речь здесь и сейчас, он это поймёт и, скорее всего, не обратит внимания. Они не выглядели чужаками, да тут просто не было своих, так, единоверцы, мыслят в сходном ключе, что жизнь требует реформ, их вроде как дают, по крайней мере, лоббируют, но уже считают объём чрезмерным, одна отмена рабства тянет лет на пятьдесят застоя, надо же присмотреться, как дальше пойдёт, и запрягать долго тоже надо. Некоторые вставали и уходили, на эти стулья тут же опускались другие с подносами, все в одной поре, на подходе к началу увяданья, уже не студенты, но ещё не надворные советники.

— Простая случайность, — сказал Лукиан Карлович.

Он привёл свои доводы, у него выходило, что случайностей не бывает вовсе, а если за историю человечества и стрясались одна или две, их не могло набраться столько в одном расследовании.

— Например, какие? — ловко, как ему показалось, подвёл к этому Лукиан Карлович.

Он включил в их число соединение лечебницы и монастыря, где монашки получили помощь, коридором, которым беглецы не воспользовались, что было куда безопаснее, а решили уходить на коньках. Вообще два места, только два, где монахинь укрыли от полиции, желая того или нет, соединялись между собой, а второе подземелье из лечебницы вело к Никольскому мосту, где они сошли с реки и сняли коньки. Третье — из дома на Зубовском бульваре к Кремлю — выходило наружу у Москворецкой набережной, где их видели катавшимися после произошедшего на Кадетском плацу.

— Не много ли галерей в нашем деле?

Такое это дело, дал понять он.

— А отчего линию монастыря мы сочли несущественной? Ведь тамошний киновиарх постриг их.

Они зевали над остывшими чашками. Было решено посетить архивы и направить запрос в Императорскую публичную библиотеку. Некоторое время Прохоров пытался угадать среди посетителей столовой двойного агента из политического сыска. Л.К. нашёл его раньше и не одного, он со временем тоже.

Её спасла всё понявшая гувернантка. По какому-то делу она вызвала её в столовую, оттуда в гостиную, в какое время она вылезла наружу, сбежав через окно, на её счастье, не законопаченное на зиму, едва не свалившись на голову Альмандине. Через двадцать минут они, сопровождаемые бонной, шли по переулкам, избегая площади. У комитета Герардины Неубау — Негласного комитета общественного спасения Трансвааля, — намечено визитов до чёрта, свой великий трек.

Вот как раз она и была настоящей местью географии. Это же надо, расположить, кинуть (воображается и рука, но не больше одной) так всё между четырёх мысов… «драконьи» горы и «рифтовые» долины, заполненная лакуна между меридианами, где вообще ничему не полагалось быть, лишь участку мирового океана с самой тёплой водой на поверхности. На каждом шагу надо справляться с сопротивлением изначальных обитателей региона, а на Мадагаскар вообще может быть только проникновение. У них с Герардиной также, похоже, сложилось взаимодействие по распространённому некогда принципу подсечно-огневого земледелия или нечто в этом роде, только финского, в тумане, а может, в светлом дыме, но готовится ни дать ни взять лядо, то есть будут сначала жечь (мосты, благополучие, эмоции), а потом делить. Так что же они тогда спасают? Опять посредством? через хитророждённые литературные, а то и какие похуже, увёртки? Ладно, так и быть, спасём.