План D накануне

Четыре взаимопроникающих фронта его переживаний — отсутствие логики (Logica globalizata) — (Alg1), низкий рост (Depressus) — (Ad1), чересчур богатый жизненный опыт (Repetitio semper) — (Ars1) и болезненная гордость (Superbia) — (As1) — смешались, Ars1 приобрело оттенки от 2 до 16, три из них, идущие не подряд, цепляли фрагменты спектра Alg, размывшегося более чётко, легко удерживаясь на короне устойчивого вихря на основе Ad, негативно окрашенного девять десятых общего времени, брезгливость — кристаллы на фаллосе As, моральная глухота — полипы на этом стволе, когда он обратил внимание на объявление, сбился с шага, остановился, подошёл, перечитал, похолодел.

Стояли в Москве двадцать восемь минут, слишком многие здесь сходили и слишком многие стремились исполнить свои обязательства пассажира, а те, в сущности, являлись тем же самым, что и это кино. Самый маленький компонент — запечатлённый кадр; самый большой компонент — фильм; а компонент, над которым в любое время потеет режиссёр — динамическая сцена, допустим, посадки. На доске объявлений, напоминавшей огромный скворечник если не для плоских, то, по крайней мере, для геометрических скворцов, с застеклёнными деревянными рамами на петлях, вся рабочая площадь распростёрта отвесно вниз от букв «Мосгорсправка», сообщалось: «Шерифам, слугам, казакам, инопланетянам, путешественникам во времени и всем, всем, всем… Внимание!!! Проводится набор актёров на художественную кинокартину. Если вы небольшой круглый человечек неопределённого возраста…», отвлёкся на объявление рядом: «Внимание! Здесь проводятся соревнования по метанию гранаты на дальность и в окно. Начало в 2 ч. дня. 14 октября». Рядом: «Министерство торговли СССР. Главхолод. Мороженое — это молоко, сливки и сахар. Покупайте мороженое». Он пришёл в себя около лотка Мосминводторга, фиксируя чувства со страшной скоростью. Его поразило отнюдь не обесценивание, ну его, к прочим твёрдым позициям, но вот то, что он вчера смотрел на своё отражение в воде в глубине эмалированного таза и не мог определить возраст…

Какой-то человек в картузе и ватнике тащил через вокзал упиравшуюся свинью на верёвке; стараясь переходить от одного к другому по возможности логично, он боялся свободно смотреть по сторонам, отводил глаза медленно, больше надеясь, что в освободившееся поле само попадёт нечто, позволяющее за себя зацепиться и перескочить хотя бы обратно на скворечник. В обозримую неопределённую фигуру попал толстый провод, это уже что-то, непрерывный довольно долго объект, перемещать взгляд вдоль которого весьма закономерно; он привёл к массивному аппарату на трёхногой сдвоенного образца опоре, с двумя круглыми кофрами наверху, его тащил, обхватив руками, молодой парень в спецовке.

Когда он случайно узнал, что эту симпатичную девушку зовут Муза Крепкогорская — Муза! — заорал кто-то из дальнего конца павильона, потом в рупор из ладоней — товарищ Крепкогорская! — то, сам от себя этого не ожидая, стушевался, проглотил окончание фразы — «зависиуст» и просто отошёл в сторону, долго отходил.

Это не выглядело очевидным, но в некоторых конкретных местах павильона командовал высокий молодой человек в толстоватых очках, уже беспримесно советских, да и глупо было бы ждать от него приверженности пенсне, он и родился-то, скорее всего, уже в новом мире. Держась подальше от Музы, он, однако, кружил по жужжавшему голосами и кипевшему жизнью помещению, в котором, ясное дело, свершались не одни только прослушивания или одни, но в тысячу кинокартин сразу, что вполне вписывалось в его интроспекцию, он обожал теоретизирование во имя чего угодно, но только не установления истины. Если слышал полезное, обязательно задерживался, находя такую позу и модель, чтобы казаться необходимым здесь и сейчас, вот-вот начать излагать своё дело или завоёвывать уважение.

— Был просмотр в Обкоме, — рассказывал один грузный человек в шерстяном пиджаке другому, практически лысому, в шарфе, — вроде, прошло нормально, на мне уже пот начал высыхать, как встаёт какой-то мужик и говорит, я, говорит, директор таксомоторного парка номер 12, коллектив под моим руководством выполнил план по ГСМ на 103 процента, а по экономии ветоши вообще на 106. Благодарность от ЦК профсоюза нефтяников, благодарность от директора Ивановского меланжевого, и я в лице своего коллектива категорически возражаю, что герой картины — таксист! Это поклёп, эта… инсинуация!

— Так и сказал? Инсинуация? — усмехнулся лысый.