План D накануне

В зависимости от того, за кем он шёл, струились и мысли. Покалеченные солдаты медленно волоклись по гентскому тракту. Голландцы вперемешку со шведами, неся свои обиды. На стыке высокого средневековья и возрождения отличить их было тяжело, да и ни к чему. На привалах он держался особняком. Солдаты, на третий день отойдя от боя и разгрома, начали видеть в том, что за ними таскается алхимик и как бы даже гонит их, дурной знак. Начали вспоминать, а где он сел им на хвост, уж не перед самым ли делом и не у англичан ли он на содержании? Дорога была разбита, проносившиеся в обе стороны верховые на них и не смотрели, главное успеть убраться с пути. Он здесь уже ходил, как и везде, за обездоленными женскими орденами, за миграциями погорельцев, за королевскими кортежами, за обозами с провиантом, за гаснувшими и возникавшими в тумане огнями, голубыми и потому по его профилю, за следом кометы, умопомрачительным выстрелом, зацепившим свод modo tangente [310], проделав в том брешь, через которую простым смертным лучше бы не смотреть, надеясь, что среди пустошей и молодых лесов Фландрии инородное их планете тело будет обрамлено по достоинству. Обнаружение искупит тяготы пути, треть или четверть подобной кочевой жизни. Канет в недра походной лаборатории, где анализ будет происходить без какого-либо его участия. Надолго лучше не останавливаться, существовало много теорий, и все они были правдивы, пока не доказано обратное, и если он точно не представитель тёмных сил, спекулирующих на обрядах в отведённых строго для дозированных посещений местах, то это не значит, что Европа в XVI-м веке не может быть полем для экспериментов извне, из заклинательных башен Московии или облачных платформ Иных, повелителей Зодиака, жалостливых и одёргивающих себя, лишь с вибрирующим и altitudinem alternante [311] краёв блюдцем в арсенале.

АЦ1: Зная, кто отвёз, можно будет сообразить, на каком спутнике или где точно на Марсе.

ФфГ1: Где на Марсе? А вы там по какому ориентиру судите?

АЦ1: Налево от красной пыли.

АЦ1: Мне в своё время попадалось кое-что с Марса, и этот предмет был сообразно припорошен.

ФфГ1 (несколько смущённый, что на сей раз ему не удалось превзойти Цельса): Снимаю шляпу.

МАШ1 (нарочито небрежно): Небось, какая-нибудь штучка от его пикника.

АЦ1: Даже не знаю, разве что он умял всего по чуть-чуть с пира земного.

МАШ1 (принимая его игру): Швейцарский нож, что ли?

АЦ1: Знаете, когда вещь уже не механизм, но ещё не бог.

В этот момент входит Константин Циолковский, таща тяжёлый чемодан, удерживая его двумя руками перед собой.

Если бы он не видел в богах, в первую очередь в их необъяснимых фундаментальных напряжениях, партнёров, таких же архетипичных, как и его вера в колонизацию вне пределов Земли, а они просто не видели его, вряд ли он мог бы считать себя участником охоты за светом и пространством, хотя не исключено, ведь в их семье до него ещё не было Константинов, а это всё равно что за пределами атмосферы их терры ещё не побывало ни одного человека, что он тогда больше сосредоточился бы на передаче мыслей на расстоянии, хотя и эта практика, само собой, хотелось бы верить, страшно сказать как точно и архетипично, как воинственно и пригодно к пику чувств учёного — чёрной стадии, богам не чужда. Сколько физических явлений и вообще каких угодно процессов, хоть схлопывание берегов реки, хоть самоостекление цветочных бутонов осенью, не существует на сегодняшний момент, на момент исследования? Но будут обнаружены, изучены и приписаны этим первооткрывателям-мешкам, материалистам-лишь-на-словах, дожидающимся, технологическим fortunae filiis [312]? Много, но скоро будет мало, но не в политике, политику он, так и быть, оставит дозревать естественным путём, под аккомпанемент лицемерия, под трубный глас купленных на украденные у бедных деньги печатных станков. Кстати говоря, ведь на Земле и без того мало места, тем более для них, это же очевидно, они что, считать не умеют? В начале своего пути в науке он исходил из того, что, если некий пантеон сверхсуществ, отставших от своих инопланетян или сгустков, порождённых сумрачной и яростной верой древних людей, которые вследствие слабого развития цивилизации вынуждены были искать надежду в своей зачаточной духовности, действительно существует с некоторых пор, а что тут думать и сомневаться, если он при помощи астролябии собственного изобретения установил это, расстояние до пожарной каланчи и потом расстояние до астроархитектурного комплекса на орбите Земли, то оставленные ими на каждом шагу следы жизнедеятельности чрезвычайны, нестандартны, как конструкционны, так и биологичны, и, главное, они подскажут, что мы, человечество, ещё можем, но nondum tamen excogitavimus [313].

Кто здесь первый алхимик XX-го века, я или вы? Я или все эти мешки, — думал он, случалось, с тем детским возмущением, какое присуще людям определённого склада, которые потом всю жизнь не будут признавать никакие авторитеты.