План D накануне

Через несколько часов равномерной тряски какого-то дня, пропустив вперёд леди и привязав поводья к её луке, он снял перчатки и извлёк из картулярия взятую в поход книгу. В той содержались две вещицы Кретьена де Труа, а именно «Рыцарь телеги» и «Персеваль». Прочитав очень сомнительное, но упоительное praefationem [13], он перевернул на следующую, где обнаружил, что сочинение о Святом Граале разбавлялось другой повестью, изуверский и глубокий солецизм в каждой второй строке, но только в дополнительном рассказе. Обратившись к первому отступу, узнал из него, что публикатором книги является некий Ван Чжэнь, книгопечатник и верховный судья города Цзиндэ, провинции Аньхой. Он уже читал это раз двадцать и сейчас прихватил лишь из большой соотнесённости с историей про фиал, затрагивающей в его душе некие струны, порождающие сложные чувства, определённое восприятие происходящего, плохо расшифрованное. Там, в мире, где степь не сливалась с небом, рыцари вообще были столь плотно объяты горениями внутри себя, что уже из-за одного этого отдалялись от подвигов, делая, однако же, их обезьяны, но также не задумываясь.

Ересиархи сторонятся друг друга, а по ночам ворочаются — так ли худ Христос, слон идёт умирать в пустыню, и раскалённый песок кругом его тела делается холодным, точно глетчерный лёд, из него petaurum [14], вылет, приземление, и ясно, что местоположение пилигрима ныне туманно. Как и те земли, мозаика, не Австразия и не Аквитания.

В те времена составлялось мало карт. Ни у кого не доходило рук, не найти столько майордомов, которые бы напомнили. Топонимы отвращали, оставаясь достоянием местных. Фландрийские земли. Треугольник меж Утрехтом, Брюгге и могилой Арбогаста. Сколько-то сикамбров, сколько-то ампсивариев, сколько-то рипуарских франков. Тогда он одевался как монах и набрёл на то место случайно, спасаясь бегством от двух обманутых им господ из дома де Дрё и их кровожадных слуг. Он одурачил их в напёрстки, после ещё заставил гоняться друг за другом, шепнув первому, что, на вкус его спутника, герб Капетингов голубоват не в лучшую сторону. Второму говорит, так ты из тех Валуа, что от бастарда Орлеанского? ну, тогда понятно, гори оно огнём, но понятно. И вот он продирается чрез этот наихудшего лягушачьего пошиба Ратленд, толком не успев отобедать, к счастью, не успев заплатить за обед, по живописному болоту, с паутиной на лице и ломким сушняком за шиворотом. Sors tristis [15]. Местность для кровососов, а те не разделяли людей на оседлых и пилигримов. На нём их сидело не счесть. Какая-то Нортумбрия, лучшее место для сходки викингов. Кладовая бретвальда, сама уничтожающая вора. Ограниченное болото, Виа Регия по борозде безлесья с трёх сторон. Вдаль на восток лежали верещатники, на тех блики, ряска, до того неубедительный грунт, что его нечего было и размывать. Не Эдем землепашцев, но тогда и не Эдем отвала. Сырые башмаки и платье ниже чресл не могли уступать корягам, швыряясь им, словно горшком с жидким огнём. Дома ремесленников, кем ещё им быть, все словно один стояли ветхие, со щелястыми стенами, крохотными, затянутыми бычьими пузырями проёмами, входами, не имеющими запоров, ведь их, по сути, не на что и приколотить. Падь, к тому же сонная. Аванпост на Тамезисе, размыто натурально.

Он уже много где бывал тогда. Тащился от Гренландии до острова Мэн. Оттуда трискелионом до Глазго в схожих обстоятельствах, оттуда уже везде. Ещё более после, но ни в одном месте он не видел подобного запустения, подобной бедности, подобной нищеты, подобного унижения и подобного голода. Увидев, немедленно подумал обо всём этом плохо. Но того ли ему было нужно от пункта назначения? Куры, собаки, здесь ещё гидры.