План D накануне

После турнира тело болело и подчинялось ему не вполне. Тем не менее он почёл своим долгом спросить, желает ли кто освежиться у купальни после долгого пути, естественно, получил отказ, ведь она была языческой. Сам тоже решил воздержаться. Спустившись с обросшего холмом domo Neronis argentea [31], поехали к башне. Кругом стояли длинные дома, где скотина жила в дальней от очага части, отгороженная с умом расставленными шкафами, возле огня кровати с пологами, столы, лавки и сундуки. Мир, где невозможно одиночество, а значит, меньше уныния. На площади уже валялись три готовые скамьи, четвёртую неловко вертели в руках двое сокменов, третий указывал им, как быть.

Сэр несколько волновался перед непосредственной встречей, ведь все такие ситуации в его жизни всегда имели непредсказуемый итог. Однажды во время великой схизмы его угораздило встать под сенью Колизея между Львом IX и патриархом Керуларием, так кончилось тем, что один висел у него на шипе на нагруднике, а пальцы другого застряли через подмышечные входы в кирасе, когда он пытался открутить его изнутри, тогда он тащил их до самого бивака у Мульвиева моста; другой раз он вёл под конвоем логофета стратиотской казны в один определённый диоцез, сам не зная, что того ждёт, под префектом викарий, под викарием каскад котлов и глиняная труба с маслом, а у него в седельной сумке, как оказалось, лежали спички, а логофетом его нагрузили для отвода глаз.

Нарочито грозно спросил у черни, что, задери их нечистый, за деревня присандалилась к чтимым от Крокодилополя до Хеллуланда стенам? Они бросили скамью, инструменты и убежали.

Позже они сидели в трактире «Работный дом и астролябия», в то время как снаружи простолюдины, охочие до зрелищ, силились занять лучшие места в первых рядах перед помостом, с неспокойными грудными детьми, пьяные и крикливые, толкались плечами и задами, переругивались, обсуждали казнь, деревенские сплетни, вспорют ли ему брюхо, будут ли дымиться внутренности, обмочится он либо обгадится, хорошо бы и то, и другое, оставят его висеть или сразу снимут, удалось ли ему заключить партию с мальчишками, державшими висельное дело в деревне и за деньги утяжелявшими тело.

Среди подчинённых он никогда не повышал голос, на виду у всех команды были излишни. Во тьме склепа, наедине с каждым, в ком он не видел понимания, проводились консультации, интимные и вдумчивые, давался тест, содержащий под каждым вопросом шесть вариантов. На начальном этапе им таким образом проявлялась человечность, которая, если не действовала, преобразовывалась в точно рассчитанную репрессию, выплёскиваемую, когда никто не ждал, потому его и считали полоумным и увеличивалось количество не возвращавшихся к нему матросов. Юнга полез спускать паруса, а он выстрелил в него из арбалета, в болт коего была продета верёвка с парой разноплановых узлов, они и намекали на магию, и держали связь, за неё вытащили обратно, сдирая кожу о корму, парализовав конечность, кровь приманила почти никогда не успевающих доплыть «акул». После обители управлять корсарами оказалось весьма занятно, каждый день новые вызовы, и этот второй опыт достраивал над первым нечто, сливающееся в единосущный монолит прожитой оригинально жизни.

Приписывать им страсти по эмблематике — всё равно, что инквизиции — по астрономии. Не такие они были люди, не в той стороне сидели персоны их верований, да и не в той среде. В сущности говоря, их добровольный выбор сводился к тому, чтобы большую часть жизни провести в максимально непригодной для этого обстановке, в положении обойдённых вниманием при сотворении, словно инверсионные следы, остающиеся после взмахов рук Бога, словно мандавошки в его лобковых волосах, изначально настроенные на уничтожение в них всего живого. Флаги, всё дело в них. Они идут, как Иисус, по волнам, а на рейде корма к корме покачиваются долины, галактики, где им служить и обретаться, один к одному, не понятно даже, какие сейчас на карантине. Приблизительно над каждым, но не связанные с ними, меняющиеся местами, трепещущие на ветру и неподвижные в ярде друг от друга, висят не материя и не энергия, не факт и не идея, «de saxis informibus», «informem adhuc me», «non informem quoque illam».

Со временем он, методом проб и ошибок, пришёл к системе анкеты. Однажды вечером накануне дела из галереи через коридор проник в первую отапливаемую гостиную, налево шла келья с кроватью, со входом в молельню в её торце, направо коридор с уборными, в ближнем — склад. Сел за бочку, служившую столом, немного подумав, закрыл варианты и ответил так, как если бы хотел разобраться в себе самом.

Подзаработать на контрабанде: трудно предвидеть.

Камальдулы: если спускают, то в бинты.

Дезертирство: вращает планету не хуже прочего.

Эпоха модернизма: подходит к концу, что дальше?

Миссия мстителя: больше болтовни чем реального предмета.

Водоизмещение: у гондолы меньше, чем у моего мочевого пузыря.

Опустошительный рейд: блистательный, но обречённый.

Береговое братство: идёт по пути наименьшего сопротивления.

Подавление бунта: двуязычие; будет снова.