План Диссертанта

  Fifteen men on a dead man's chest,
  Yo ho ho and a bottle of rum.
  Drink and the devil had done for the rest,
  Yo ho ho and a bottle of rum.
  The mate was fixed by the bosun's pike
  The bosun brained with a marlinespike
  And the cookey's throat was marked belike
  It had been gripped by fingers ten;
  And there they lay, all good dead men
  Like break o'day in a boozing ken
  Yo ho ho and a bottle of rum.

— Какая замечательная песня! — напрягаясь, сказал Лехти.

— И как же они ее паскудно поют! — прокричал в ответ Арвид.

Пел мужик за пианино. Другой дул щеки, присосавшись к трубе. На контрабасе некто патлатый тряс головой и перебирал по толстым струнам прямыми пальцами, словно бы выставляя их напоказ. Субтильная девушка с почти мальчишеской прической лупила по барабанам со всей дури, которой, как оказывается, в ней было преизрядно.

Неожиданно случился припев, и она истошно заорала, срываясь на визг:

— Йо-хо-хо и бутылка рому!

— Этто чтоо такоеее? — теряясь в словах, промычал Лехти.

— Это, позвольте представиться, Глеб Иванович Бокий.

За их столиком невесть откуда оказался худощавый и жилистый субъект в полувоенном френче. Его глаза с щелевидными зрачками походили на глаза змеи. Он почему-то говорил, вовсе не напрягаясь — шум оркестра нисколько ему не мешал. Потом оба юриста пытались вспомнить, на каком языке, собственно говоря, велась их беседа. Корхонен думал — на финском, а Рудлингу казалось — на шведском. Или, быть может, на английском — оба они достаточно неплохо им владели.

Девушка за барабанами в полном экстазе открыла рот так широко, что волосатый контрабасист не замедлил запихать туда всю свою голову целиком, потом вытащил обратно, гадко ухмыляясь, словно увидел что-то потаенное.

— Бууудто бы львууу в цииирке, — удивился Арвид.

— А, это — ну, да, ну, да, — согласился Бокий, мельком обернувшись на сцену.

— Однако, продолжим, господа адвокаты, — затем произнес он вполне по-деловому. — Сейчас я буду беседовать с каждым из вас. Это не займет много времени. Тема беседы — Тойво Антикайнен.

И он обратился к Корхонену.

— По деньгам удалось что-то решить? Как Ваш хозяин намерен воздействовать на него? Нет ли у него заинтересованности в изучении нематериальной сферы воздействия на Антикайнена? Рассматривается вопрос по передаче его Советской стороне?

И он обратился к Рудлингу.

— Какое впечатление произвел Антикайнен при первой встрече? Нет ли у него странностей в поведении, в мелкой моторике или даже во взгляде — не смотрит ли он как-то странно? Что-то необъяснимое чувствуется в его присутствии? Не возражает ли он быть переданным Советской стороне?

Музыка продолжала грохотать, а Лехти справа и Арвид слева начали говорить Бокию о своих впечатлениях. Каждому хотелось высказаться, каждый старался вспомнить самые незначительные подробности и разукрасить ими свой рассказ. Что-то утаить казалось совершенно невозможным.

Наконец, наступила какая-то апатия, словно бы опустошение после выплеска информации. Корхонен и Рудлинг принялись достаточно тупо смотреть в свои тарелки.

Бокий поднялся с места, оправил свой френч и отошел к дальнему столику возле выхода ресторана. Там его ждал человек вида немца-профессора математики.

Он изобразил нечто подобное аплодисментам, потом покивал головой и произнес по-русски с ужасающим акцентом.

— Весьма впечатлен. Вы не против, если поговорим об этом более подробно?

— Пожалуй, следует подождать возвращения Александра Михайловича, мой немецкий ничуть не хуже вашего русского, но мы, признаться, без него будем общаться, как глухой с немым.

— Хорошо. А с этими — что? — он кивнул в сторону апатичных адвокатов.

— Да пес его знает! — пожал плечами Бокий. — Не помрут, наверно. Может, забудут что-то.

Товарищ Глеб редко выбирался заграницу. Ему это было без надобности с такой хорошо поставленной агентурной сетью. Но когда он узнал, что Куусинен получил какие-то известия про канувшего в неизвестность Антикайнена, а потом разузнал о причастности Красного Креста к нынешней судьбе Красного финна, решил сам съездить разузнать. Конечно, не только ради этого случая он пересек Советско-Финскую границу.

В Германии полным ходом шел процесс создания «Аненербе», ее генеральный секретарь Вольфрам Зиверс искал контактов с «шифровальным отделом» Бокия. Профессор Карл Хаусхоффер, знакомый с товарищем Глебом еще по оказании консультационных услуг в раскопках Крымских развалин Неаполя Скифского и Мангуп-кале 1926 года, был самой лучшей для такой миссии кандидатурой. Вот он, как раз, и прибыл в Хельсинки для встречи с Барченко, помощником Бокия по научной работе.