План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР

Каждый из обоих действующих в глобальном масштабе соперников господствует над соседними регионами, подобными геополитическим бомбам замедленного действия. Революционная деятельность в одном случае и политическое сопротивление в другом бросают вызов обеим доминирующим державам. Но поскольку такие региональные беспорядки происходят в столь прямой близости от самих имперских центров, главные противники тщательно избегают слишком вызывающих, провокационных действий друг против друга. Этими двумя подчиненными, но уязвимыми регионами являются Центральная Америка и Восточная Европа.

Осторожность и тысячи миль океана вынуждают Кремль рассматривать центральноамериканский конфликт как периферийный и отвлекающий. По геополитическим понятиям ставки в нем выглядят незначительными по сравнению с любым из трех главных стратегических фронтов Евразии, и всякое прямое столкновение в Центральной Америке поставило бы Советский Союз в исключительно невыгодное положение. Для Вашингтона Восточная Европа считается периферийной вследствие проявляемой им осторожности, а также потому, что американская политика в Европе носит в значительной степени оборонительный характер. Тем не менее, советская региональная уязвимость велика, и существуем тесная связь между будущим Восточной Европы и исходом борьбы за Европу в целом. Осознание американцами уязвимости Советского Союза лишь усилило сдержанность Вашингтона: какая-нибудь региональная искра не должна вызвать более широкий европейский взрыв.

Шаткие имперские владения

Между главенством США в Центральной Америке и советским господством над Восточной Европой существует разительное сходство. Больше столетия Соединенные Штаты оказывали прямое и косвенное влияние на регион вплоть до его южных границ. В разное время имели место политический контроль, территориальная экспансия, экономическая эксплуатация и военная оккупация. Однако существуют и значительные различия. Соединенные Штаты после определенного периода конфликта с Мексикой и вмешательства в мексиканские дела постепенно приспособились к этой стране, независимой во внутренних делах и осторожно критикующей Соединенные Штаты — во внешних. Они начали также упразднять наиболее очевидные формы своего господства над Центральной Америкой. Договоры 1978 г. о Панамском канале стали недвусмысленным подтверждением широко известного желания США покончить с самыми отвратительными проявлениями своего главенства в регионе.

Советское господство над Восточной Европой гораздо откровеннее, упорнее и даже ожесточеннее. Советский Союз не терпит в Восточной Европе режимов, слишком отклоняющихся от господствующего и навязанного извне идеологического образца марксистско-ленинского государства. Москва требует также тесной экономической и военной интеграции региона с СССР. В последние годы она стремится укрепить узы, привязывающие Восточную Европу к Советскому Союзу. Несмотря на разный характер американского и советского главенства, взаимоотношения в каждом регионе остаются по своей сути имперскими. После второй мировой войны, по мнению Соединенных Штатов, интересы их национальной и региональной безопасности оправдывали вмешательство во внутренние дела Гватемалы (1954), Кубы (1961), Доминиканской Республики (1965), Гренады (1983). Этим же оправдывается и нынешнее вмешательство в дела Никарагуа. Столь активные действия имеют прецеденты, восходящие еще к прошлому столетию. Так, в 1856 г. американец Уильям Уокер с помощью маленькой армии таких же, как он, «солдат удачи» провозгласил себя президентом Никарагуа. В нынешнем веке имели место многочисленные военные экспедиции в Мексику, на Гаити и в Центральную Америку. Эти интервенции отражали тот взгляд, что данный регион и связанный с ним Карибский бассейн являются наиболее важными для безопасности юго-восточного побережья Соединенных Штатов. К тому же Панамский канал увеличил возможности США для установления морского господства на Тихом и Атлантическом океанах.

«Доктрина Монро», провозглашенная еще в 1823 г., выразила, таким образом, настроение, находившее мощный политический отклик в Соединенных Штатах. В ее первоначальном варианте просто говорилось, что Соединенные Штаты не позволят внешней державе навязывать свою форму правления какому-либо из американских государств, получивших независимость. Однако то, что можно назвать «духом „доктрины Монро”», впоследствии стало означать региональную гегемонию. Как испано-американская война 1898 г., так и едва не случившееся столкновение с английским флотом из-за Венесуэлы в 1895 г. отразили исключительно большое значение, придававшееся Вашингтоном военной монополии в регионе, причем он требовал этой монополии совершенно открыто. Государственный секретарь США Ричард Олни оправдывал американские военно-морские угрозы Великобритании во время кризиса 1895 г. ссылками на «доктрину Монро», добавив с поразительной откровенностью, что «США фактически являются полновластным хозяином на этом континенте и их воля является законом...»