План первого лица и второго

- Тогда ты что-нибудь предложи, - сказал Тоестьлстой.

Она предложила ему одному пойти на улицу, а чтобы ему было не обидно, сказала, что ей еще нужно постирать.

- Ты хочешь побыть одна? - спросил он. - Но ты же говорила, что даже когда мы вместе, ты все равно одна, значит, ты можешь побыть одна вместе со мной.

Ирра ответила, что сейчас ей лучше побыть просто одной, чем вместе с ним одной. Тогда Тоестьлстой сказал, что когда он один, то он все равно с ней, а когда она с ним, то она все равно одна. Ирра села к нему на колени и сказала: "Правда же я хорошенький зайчик?" - "Отдайся мне на дорожку", - попросил он. Она попыталась отмотаться, но он сказал: "Тогда я буду заниматься с твоей ножкой". И он сделал то, что сказал. Пока он занимался с ее ножкой, она занималась с "Ивернями", из-за которых он рассорился с одним картавым мальчиком, который назвал автора "Иверней" "коктебельским дудаком", когда ему было четырнадцать лет, когда ее еще не было на свете, когда он пришел в гости к "коктебельскому дудаку", которого уже не было на свете, но зато была его жена, и он ей сказал: "Я очень люблю его стихи. Я читал "Ивёрни", и жена поправила: "Йверни". "Да, - сказал он, - "Ивёрни" я читал, мне очень понравилось". И жена дала ему биографию "коктебельского дудака", и он стал читать, но на нем были мокрые плавки и от них чесались ноги, и он отложил биографию. Не пошла. "Иди же теперь". - И Тоестьлстой довольный ушел, а Ирра, недовольная, осталась. Она взяла читать эти несчастные "Ивёрни", и они полетели в сумку, потом в сумку полетели "Эмали и камеи" в переводе Гумилева, "Будем как солнце", "Книга масок", "Сонеты солнца, меда и луны", "Белые зарницы", она повертела в руках "Фарфоровый павильон" и кинула его туда же, и для смеха кинула "Громокипящий кубок". Она закрыла сумку и сказала Додостоевскому: "Я скоро".

- Куда ты? - спросил он.

- Я скоро вернусь, - сказала она.

Она растасовала эти книжки по трем буквам: "Эти две мы у вас возьмем, а эту не возьмем, эту мы сами не можем продать. Эту мы возьмем, а эта в плохом состоянии". - "Поставьте за нее меньше". - "Меньше мы не имеем права".

- Где ты была? - спросил Додостоевский, когда она вернулась.

- Сдавала книги, - ответила Ирра.

- Какие книги?

- Не бойся, не твои.

- Ты с ума сошла, - сказал Додостоевский, - он же с ума сойдет.

- Зато с ним все будет кончено, - сказала она.

Ирра сказала, что в принципе не имеет ничего против этих книг, а "Фарфоровый павильон" любит, "но, - сказала она, - второй план распространяется не только на погоду, гаражи, деревья и дома, но даже на книги". Она сказала, что второй план все сводит к норме, и все самое прекрасное кажется нормальным, и все самое ужасное кажется нормальным. Что все самые хорошие поэты кажутся средними поэтами, и все самые плохие поэты кажутся средними поэтами.

- Все равно я на тебе не женюсь, - сказал он.

- Но я уже это сделала.

- Не надо было это делать.

И тут пришел Тоестьлстой.

- Что вы тут ссоритесь? - сказал он.

- Не знаю, что на меня нашло, - сказал Додостоевский, - я сдал твои книги, я их выкуплю завтра, честное слово.

- Какие книги? - опешил Тоестьлстой.

- Ну, твои, - он запнулся, потому что не знал, какие именно Ирра сдала.

И тут Ирра сказала: "Он сдал..." (и она перечислила книги).

- Ты что, - сказал Тоестьлстой, - сдурел!

- Как-то так вышло, - сказал. Додостоевский.

- Какое же ты дерьмо, - сказал Тоестьлстой.

- Ну прости, - сказал Додостоевский, - их не купят, не бойся, я завтра же их куплю.

- Я сегодня же их куплю, скажи где? - сказал Тоестьлстой.

Додостоевский посмотрел на Ирру, но она ничего не сказала.

- Сейчас уже поздно, - Додостоевский тянул время.

- Не поздно. Говори, куда отнес. Додостоевский опять посмотрел на Ирру, но она отвернулась.

- Не скажу, - сказал Додостоевский.

- Какое же ты дерьмо. - Тоестьлстой выбежал из дома, но тут вспомнил, что у него нет столько денег. Он вернулся и сказал Додостоевскому:

- Давай деньги.

- Не дам, - сказал Додостоевский.