План первого лица и второго

Тоестьлстой остался сидеть в катере, который стоял на месте, Ирра с Додостоевским сели в поезд, который стоял на месте, и тем не менее приехали на нем домой. Додостоевский вошел в кухню, и кухня тоже стала первым планом. И луна была видна не только из комнаты, как всегда, но даже из кухни. Дождь поменялся на снег (снег видно, а дождь слышно), снег припорошил раскладушку, и белье стало как бы не грязным, а чистым. "Нехорошо, что мы удрали от Т.е.". "Хорошо". Первый план включал в себя и грязную посуду: "Я могу помыть посуду". - "Некогда, некогда", и барахло и виски, которые еще утром входили во второй план: "Налить тебе виски?" - "Спасибо, меня и так вырвет". Все было любимо, все входило в первый план. "Как же мы раньше жили! Ты мне ранил сердце". - "А как же люди живут: вино и домино". - "Вино и до минор".

- Теперь и кухня будет первым планом, и мы будем жить вдвоем и в комнате и в кухне?

- Нет.

- Значит, когда вернется Тоестьлстой, я буду жить с ним во втором плане в кухне, а с тобой в первом плане - в комнате?

- Да.

- И луна будет только в комнате?

- Да.

- А потом мы все по очереди умрем.

- Да.

Додостоевский убедился, что под платьем у Ирры то-то и то-то, под сапогами то-то и то-то, под чулками то-то и то-то. Она убедилась в том, что у него под рубашкой то-то и то-то.

- Ты меня любишь? - спросила Ирра.

- Тебе лучше это не знать.

- А я тебя люблю?

- Мне лучше это не знать.

Он дотронулся до нее рукой, и как-то глупо зачирикали воробьи, и глупее всех зачирикала Елизавета Воробей. Додостоевский обмакнул.

- Все-таки он мне муж, - сказала Ирра, - я пойду к нему.

- Иди, - сказал он.

- А я что говорю, покойницу звали Лизавета, а тут написано: Абмакни.

Местность у Страстного монастыря действительно наклонили, и все бочки, ведра, доски скатились в угол к забору, остальное пространство оказалось расчищенным. Ирра с Тоестьлстьм расположилась не на расчищенном пространстве, а в углу забора на досках. Ирра сказала, что когда они здесь были в прошлый раз, она подумала о том, что если эту местность наклонить, уцелеет монастырь и забор, а остальное все покатится и застрянет в углу у забора. "Теперь посмотри, - сказала она, - так и есть". Тоестьлстой сказал, что в этом нет ничего удивительного, что материализуются и герои и пейзажи, что бывает попадается на улице или в обществе герой какого-нибудь писателя, который к тому же занимается творчеством своего писателя, и тогда думаешь: "Ничего себе, материализовался". Ирра отправляла в рот один за другим бананы и запивала их вином. "Кстати, - сказала она, - когда я зашла по дороге в туалет, там девицы, видимо проститутки самого низкого пошиба, вот только не знаю, как они называются на арго, но точно как-то называются, продавали бананы. Ты знаешь, что такое бананы на арго?" - "И что же это такое?" Она со знанием дела сказала, что это заколка для волос, а он со знанием дела сказал, что это год-мише.

Выпили за то, что Тоестьлстой сказал. А сказал он, что прошел почти год, стало быть, круг, и потихоньку надо закругляться. Ирра спросила, как он понимает эту фразу: "...сначала земля была безвидной и пустой". Тоестьлстой ответил, что никак не понимает. Она сказала: "Есть такое выражение: видный мужчина и полная женщина. А если наоборот, то занюханный мужчина, а женщина кожа да кости. Значит, земля была занюханная и как бы кожа да кости. И вообще, - сказала Ирра, - ничего хорошего на земле не было, пока бог сам не трахнул девушку".

- Но он же не сам ее трахнул, - сказал Тоестьлстой, - это же через дух.

- Это уж как он умел.

- А знаешь, почему Адам с Евой не знали, что они голые? - спросила опять Ирра.

- Ну, почему?

- Потому что они тоже трахались через святой дух, как потом бог с Марией, то есть не з н а я друг друга. А этот пресловутый плод с древа познания дал им возможность познать друг друга в буквальном смысле, и им стало стыдно. И потом уже бог дал людям возможность знать (то есть иметь) друг друга. И только еще раз он это сделал с Марией сам, как тогда, так, как раньше это делали все.

- Да кто это тебе сказал? - улыбнулся Тоестьлстой.

- И еще одну вещь я тебе хотела сказать.

- Какую вещь? - насторожился он.

- Дело в том, что я с тобой ни разу не спала.

- Как это? - опешил он.

- Но, может быть, разочек, - поправилась она.

- Не понял?

- Дело в том, что когда мы с тобой это делаем, это происходит не со мной и с тобой. У меня перед глазами мелькают какие-то странные картинки, театр, кино, совершенно другие люди, и все это происходит с ними, а со мной ни разу. И это бывает так весело, что от этого бывает так грустно.

Тоестьлстой отшвырнул допитую бутылку.

- Пошли, - сказал он.

Они пошли и пришли. Ирра сварила кофе.

- Хороший? - спросила.

- У тебя получается то более крепкий, то менее крепкий.

- А сейчас?

- А сейчас более или менее.