План по соблазнению герцога

Мама после этого невзлюбила меня еще больше, но давить на мою внешность у нее больше не получалось — зато у меня получалось давить на ее возраст. Единственное, что ей оставалось, когда у нее скапливался излишек яда и надо было его на кого-то сцедить так, чтобы окружающие не подумали о ней плохо, были поучения и нотации по поводу моего поведения и манер, которые нередко и правда оставляли желать лучшего…

Отвязаться я от нее, конечно, могла… Например напомнить, что в двоюродного прадедушку я пошла и величиной дара — и молодой и красивой буду даже тогда, когда она уже лет двадцать как будет сморщенным сухофруктом. Далее обычно случалась истерика со слезами и жалобами отцу. После которых меня неизменно ждало наказание. И тут выбор стоял нерадостный: либо головная боль от общения с матушкой, либо головная боль от общения с батюшкой и наказание. Единственным плюсом последнего варианта было то, что после него маменька еще какое-то время ко мне особо не лезла.

Отец же, в целом, против меня ничего не имел, а когда я появлялась перед его глазами, иногда даже вроде как удивлялся: «А это еще что такое и откуда оно у нас взялось?» — так и читалась в его взгляде. Единственное, что ему во мне не нравилось было моим довольно неплохим умом и крепкой памятью. Когда я однажды помогла старшему брату решить уравнение по алгебре, и об этом узнал отец, выговаривал он меня долго, нудно и со вкусом. Он считал, что я опозорила брата перед всеми домашними и хорошая сестра так поступать не должна. А если я буду умничать, меня никто замуж не возьмет!

Я была с ним в корне не согласна. Красивая и магически одаренная дочь герцога с хорошим приданым в девках не останется ни при каких обстоятельствах. Так я ему тогда и сказала.

В общем, отец ничего против меня не имел. Когда я помалкивала.

Я тоже, в целом, против них ничего не имела… Когда они были на расстоянии от меня. Их визиту я была не сильно рада. Отец будет занят, на счастье, а вот у матушки времени свободного будет достаточно, чтобы она успевала тратить его и на меня. А я вообще-то жуть как занята!

Если все будет идти так и дальше, мои будущие семейные отношения с герцогом будут примерно такими же, как у моих родителей! Но я-то уже знала, что бывает иначе…

— Элиза!

— Да, моя леди?

— Они выехали к портальному городу еще сегодня, а значит завтра уже будут здесь, — я побарабанила пальцами по подлокотнику, глубоко задумавшись, — Хм-м-м… Как мне избавится от матушки, чтобы она не мешала мне избавляться от Фиви?.. О!

Я радостно улыбнулась.

— Элиза, а давай натравим матушку на Фиви? Пусть старая сука порезвится!

Глава 2. Перетягивание каната

«Дополнение к плану но. 6:

4 — аккуратно и без резких движений начать перетягивать герцога на свою сторону;

5 — порыбачить»

— Ваша Светлость, — герцог нашел меня в беседке к середине дня; а я уже вся извелась, мог бы прийти и пораньше! — Добрый день. Я вас не отвлекаю, мы можем поговорить?

План но. 6 п.4, попытка но. 1:

Я отложила книгу, улыбнулась и посмотрела на герцога. У него была приятная, но на первый взгляд не слишком примечательная внешность. Хорошо сложен, черты лица благородные, ровные… да и все. Когда он стоит и молчит, выглядит ну очень простенько. Единственным, что привлекало внимание в его внешности, была красивая, резкая линия челюсти.

И все же он был очень привлекательным. И хотя у него уже была невеста, надежд дамы не оставляли. Было в нем что-то особенное. В том, как он двигался, например: спокойно, без спешки, но уверенно. В том, как он заполнял собой пространство, не пытаясь развалиться всеми конечностями, словно кальмар. Иные мужчины раскидывали руки и ноги по дивану, заставляя остальных тесниться, лишь бы занимать побольше места. Герцог никого не теснил, он не был таким уж крупным мужчиной, но буквально заполнял собой пространство вокруг. Он казался почему-то больше, чем есть на самом деле.

Его присутствие почему-то всегда вызывало у меня легкую дрожь по хребту, будто спинной мозг чувствовал опасность. Но он был вежливым и учтивым мужчиной, он никогда не был со мной груб, он всегда держал мою руку осторожно и бережно, не хватал и не врывался неожиданно за мои или чьи-либо еще личные границы. Причин для страха не было, но почему-то он все равно вызывал легкое, отчего-то приятное опасение.

Его такие скучно-ровные черты лица оживали, стоило ему улыбнуться, задуматься или испытать раздражение… У меня, к сожалению, пока получалось вызвать только его раздражение, но даже оно было привлекательным, так что иной раз, к своему стыду, я не могла удержаться от пустой болтовни, просто чтобы его чуть подразнить.

— Добрый день, герцог. Конечно, присаживайтесь, честно говоря, я тоже хотела с вами поговорить. Но давайте сначала вы! Что-то случилось?

Он нахмурился, присел рядом.

— Это о моем секретаре…

— Ах, мисс Ламбри! А я как раз тоже хотела поговорить о ней, представляете? — обрадовалась я.