Планета без имени (СИ)

Я отрицательно замотал головой в надежде, что хотя бы так от меня отстанут. Паника была уже близко. Она подкрадывалась, выжидала, и в один прекрасный момент, когда я полностью буду подавлен, она набросится. И вот тогда мне придет конец! Я продолжал сидеть, подпирая спиной стену. А внутри все вжалось в единый тугой комок!

— Тебе даже это не интересно? — Зашипел уголовник. — Или же считаешь меня пустым местом?!

— Парень, ответь ему уже! — Я скосил взгляд на Салагу. Он подошел ко мне, но не близко и, выставив руки вперед, принялся меня уговаривать. — Не зли, не начинай! Видишь, он уже на взводе!

— Я… я не хотел. — Все, что мне удалось выдавить из себя. Жалкое подобие человеческого голоса, более походившее на блеянье козы или барана.

— Не хочешь? Чего ты не хочешь? — Уголовник пошел на меня, будто таран, будто ледокол. Он отбросил молодого, тот упал на пол, а сам уголовник оказался у самого моего лица. В нос ударил зловонный запах гнилых зубов. — Не хочешь со мной говорить?

Бледнолицый не знал, как себя вести. Он топтался на месте и вертел головой. Охранников не было. Здесь находились лишь заключенные, а они вряд ли вступятся за незнакомого паренька, который строит из себя невесть что.

Краем уха я услышал шаги. Тяжелая поступь не давала усомниться, кому они принадлежали.

— Опачки! А что здесь происходит? — Я его не видел, но голос действительно принадлежал кирпичебородому жителю трущоб. — А, мажор, это ты, что уже успел натворить, этот олух?

— Не по-пацански он себя ведет, — заверил уголовник. Я ощутил его пальцы на своих ушах, это было мерзко. — Старших не уважает, решил в молчанку играть, героя корчит!

— Вон оно как, — голос амбала стал строже. — И что он так усердно молчит?

— Не хочет поведать нам, за какие-такие заслуги упекли его за решетку, — пальцы уголовника все так же ощупывали мои уши.

— Так он убил кого-то. — Теперь я его видел, Амбал стоял и улыбался. — Пит дать убил.

— Я не убийца! — Голословные обвинения привели меня в чувство. Я взял руку уголовника и убрал от ушей. — Сами вы убийцы! А я… а я… я любил свою жену. Пришел домой и увидел ее в луже крови! Я тут же бросился к ней. Я… я думал, вдруг она еще жива, дорогая Тереза, вдруг она еще дышит! Но она не дышала! Лежала у меня на руках и не дышала! А я плакал над остывающим телом. Сколько времени прошло, уже не помню. Все как в тумане! Так меня законники и нашли.

Изливая душу окружающим, я ощущал, как по щекам текли горькие слезы. Это неправильно. Не стоит плакать, когда вокруг тебя отъявленные негодяи, но по-другому я не мог. Вспоминания терзали сердце и теребили душу. Горькая утрата… моя Тереза… я… я.

Упав на колени, я сильно ударился лбом о металлическую решетку. О которую я кулаками лупил что есть сил.

— Хватит! — Голос уголовника прорвался через пелену, возвращая меня в чувство. — Твои слова были убедительны, но были ли они искренними?

— Что? — После длинного монолога этот человек все еще не верил мне?

— Люди часто лгут, — уголовник ударил кулаком в свою грудь. — Особенно самому себе!

У меня в голове промелькнул образ супруги, которая лежала в луже собственной крови, после чего к горлу снова подошел горький ком.

— Оставим это на потом. — Уголовник потерял ко мне интерес, и его палец уткнулся в грудь бледнолицему. — Пришла твоя очередь поведать свою историю.

— Я… я… инженер! Создавать базы, как эта моя работа. Могу их строить с закрытыми глазами, опыта для этого предостаточно. — Бледнолицый говорил о своей профессии с гордостью, даже с некоторой любовью и вожделением. — Уже и не помню, сколько их было. Число уже давно перевалило за сотню.

— Что такой специалист экстра-класса забыл здесь? — Пробасил амбал.

Бледнолицый съежился, вжал шею в плечи, так он казался еще меньше и неприметней. Возможно, таким образом он пытался раствориться, стать менее заметным, но на его беду все взгляды были прикованы именно в его сторону. Глазенки бегают, пальцы пытаются куда-то спрятаться.

— Понимаете, — начал он. — Понимаете, еще с детства у меня есть одно пристрастие. Понимаете, я люблю копаться в людях…

— Как это копаться? — Опешил Салага.

— Вот так. — Инженер показал разрез от паха до груди. Так же он раскрыл импровизированный живот и начал доставать импровизированные кишки. — Ничего не могу с собой поделать. Рано или поздно это чувство нагоняет меня, и я превращаюсь…

— В маньяка, — догадался уголовник.

Ну а я охренел от услышанного. Именно что охренел. По-другому и не скажешь, ведь в этом болезненном мужичонке трудно разглядеть маньяка. От этой мысли стало даже жутко. Меня передернуло, и я как-то по-другому посмотрел на этого человека.

— Вы бы знали, как это прекрасно! — Хлопнул в ладоши бледнолицый, затем опомнился, и его улыбка исчезла. — Меня поймали, и вот я нахожусь здесь вместе со всеми.

Повисла пауза.

— Ну что ж, Инженер, мы тебя поняли. — Вздохнул уголовник. — Будем иметь в виду, посмотрим, как ты дальше себя покажешь. Теперь меня интересуешь ты!

Преступник указал на депутата.