Планета безумцев

Она встала, взяла у меня из рук потухшую недокуренную сигарету и положила ее на стол. Повернулась ко мне.

— Ты сейчас уснешь, Дэнни. Корабль «хозяев» приблизится к Земле через несколько часов. Ты, я и Кларк приземлимся возле пансиона на твоем звездолете. Будет утро. Я и Кларк покинем тебя. А ровно в полдень наступит Час инициации. Это будет впечатляющее зрелище, Дэн. Ровно в двенадцать часов на ребят опустятся десять полупрозрачных коконов. Переливающихся всеми цветами радуги. «Хозяева» обещали спуститься как можно эффектнее, это в их силах. Жалко, что ты не увидишь… — Она сделала паузу и продолжила. — Когда ты очнешься, твой звездолет будет окружен полицией. Тебя арестуют по обвинению в совершении серии убийств.

— Как Мертвого Копа? — криво улыбнулся я.

— Получается так. — Она достала из ящика под монитором Ланца «Вальтер Р-Х» и показала мне. — Это «Ментал-7». Он останется здесь и скомпрометирует Макса Гриппа. Профессор помогал тебе в преступных делах, значит, был твоим сообщником. За смерти Крауса и Грума вам придется отвечать вместе. А как ты будешь уходить от вопросов об использовании бессознательного инопланетного существа негуманоидного типа с целью вооруженного ограбления мистера Пака — я и представить себе не могу.

— Спасибо, что оставляешь мне жизнь, — сказал я.

— Не стоит благодарности, Дэнни. Но это все, что я могла для тебя сделать. «Хозяева» хотели умертвить тебя, но я убедила их, что так будет лучше.

Она подошла к креслу и склонилась надо мной. Я обнял ее свободной рукой. Ее мягкие волнистые волосы упали мне на лицо. Наши губы слились, и я впитал в себя терпкую горечь нашего последнего поцелуя.

Я закрыл глаза.

— Прощай, Дэнни, — шепнула она.

И меня кто-то выключил.

ГЛАВА 10 ПОСЛЕДНИЙ ОТРЕЗОК

Это был не сон. Во всяком случае, не мой. Потому что не может же человек видеть во сне самого себя? Со мной такого никогда не случалось. С другой стороны, кому я мог присниться в таком страшном виде — всклокоченная шевелюра, горящие глаза, с пеной у рта и пистолетом в руке? Разве что Гарсиа Паку… Но он-то последние пятнадцать лет смотрел только запрограммированные сны, я в них присутствовать никак не мог…

В общем, как бы там ни было, меня выключили неправильно. Мое забытье прерывалось несколько раз, и делал это один и тот же человек — Дэниел Рочерс. Он выскакивал из окружающей меня объемной черноты, потрясал над ухом пистолетом и рычал в лицо, брызгая слюной:

— Ты очнешься, в конце концов, или нет?!

А я не мог не то что пошевелить рукой или ногой — разлепить губы, чтобы ответить ему. Он убегал, изрыгая проклятия, и тогда чернота проникала в мой мозг и начинала гасить жизнь в каждой его клеточке. Она делала это очень последовательно, обрабатывая участок за участком. И я знал, что если ей удастся поглотить все клетки, я усну навсегда. Но неугомонный Рочерс не давал ей сделать это. Он набегал всякий раз тогда, когда я прощался с жизнью. И его гневные вопли разгоняли темноту, я оживал.

— Ты можешь понять, что надо вставать?!

Нет, я не мог этого понять. Зачем? Если бы он ответил на этот вопрос, может быть, я бы сумел подняться. Но он не догадывался о моем затруднении. И набегал снова и снова.

«Вставай, мать твою!» — «Зачем?» — «Да я тебя!..» Мне эта комедия начинала надоедать. Он не давал мне умереть, но и не мог помочь одолеть оцепенение. Речь шла всего об одном ответе на незаданный вопрос. И все. Но Рочерс был глуп, я видел это по выражению его выкаченных глаз. Он мало что понимал в этой жизни.

Я кое-что знал о нем. Он любил мотаться по планетам Галактического союза, быстро ездить на автомобиле, иногда был не прочь побегать, при случае пострелять в злодеев. Его считали добряком, хотя глядя на его перекошенное лицо и эпилептически трясущуюся руку с пистолетом, я этого бы не сказал. Говорят, он был неплохим журналистом, но я знал, что репортером года он стал, всего лишь описав одно из своих безумных предприятий в Космосе.

Он был слишком динамичен, чтобы не быть глупцом. Он ни черта не понимал, что происходит вокруг — покрывая световые годы в Космосе и мили на Земле, выпуская пули и пачкая газетную бумагу своими статьями. Он был слеп. Потому что никогда не знал, что такое настоящий покой. Покой, который дает не только отдых уму и телу, но и знание себя, всех и вся. И если бы он хотя бы на минуту расслабился так же глубоко, как и я, то увидел бы и понял многое.

Например, то, что Глэдис Уолди, эта прекрасная девушка, любит его искренне и нежно, а он всегда обращался с ней, как… Как герой сентиментального романа: много слов и секса, и ни одного натурального движения души. Он видел в ней только очередное приключение…

Стоп! — мысленно закричал я. — Кто такая Глэдис Уолди?

И тут Рочерс, наконец, услышал меня. Как раз в тот момент он стоял надо мной и призывал на мою голову проклятия всех богов, которых знал. Знал он их немного и поэтому повторялся в третий раз, как зацикленная аудиозапись.