Планета битв

Прежде чем мы разобрались, что к чему, погибли два водолаза. Один захлебнулся, второго выели изнутри. На людей все это произвело очень тягостное впечатление. К воде никто не подходит. В крепости злорадствуют. Скорбящие кричат со стен, что это духи погибших во Втором малом модуле мстят нарушившим их покой.

Ночью мне приснился сон, будто бы за южными горами, в той стороне, где находится Горная республика, вдруг встало багровое зарево, озарившее полнеба зловещим светом. А следом за ним из-за остроконечных пиков начал выпирать чудовищный пузырь, нарыв, тоже багровый, пульсирующий, в любой момент готовый прорваться и затопить гноем всю планету. Я проснулся в темной палатке, обливаясь холодным потом, в сомнамбулическом бреду высек огонь и долго осматривал себя, пытаясь разглядеть на ногах и животе характерные для «пятнухи» признаки заболевания.

В себя пришел только на рассвете, когда сигнальщики в лагере военных протрубили побудку. Цендорж, спокойно продрыхший на соседнем ложе, посмотрел на меня и вопреки обычной сдержанности спросил, что случилось:

– На тебе, Клим-сечен, будто бы демоны всю ночь скакали.

– Сон плохой видел, — ответил я монголу, одеваясь.

– Плохой сон — хорошо, — ответил мой ординарец, проверяя, как всегда по утрам, свою винтовку. — Сон плохой — явь хорошая.

На берегу, возле крана, уже собрались Лапин, Жемчужников, Лиссаж, инженеры и мастера с Лимеса. Поодаль несколько арбайтеров готовили к погружению скафандры. Я поздоровался, подошел к воде. Эос поднялась довольно высоко, ее лучи прошили озеро, у берега высветлив каменистое дно, над которым сновали туда-сюда юркие миноги.

«Потравить их, что ли?» — размышлял я, всматриваясь в белесое пятно затонувшего модуля. Нет, тогда пришлось бы заливать отравой все озеро, а оно слишком огромно, на восток уходит этакая водная «запятая» не то сорока, не то пятидесяти километров. Кстати говоря, упади Второй малый модуль где-нибудь там, «пятнуха» гарантированно подъела бы нас, и через пару лет на Медее не осталось бы ни человечка…

Тут мысли мои потекли совершенно в другом направлении. Мне вдруг причудилось, что у нашего общего неизвестного врага и в самом деле такая цель — сделать планету снова безлюдной. И он, местный бог, повелитель (и создатель) этого мира, то отключает электричество, то бросает на нас рати хрустальных червей, то стравливает в междоусобной войне, то насылает мор в виде этой самой «пятнухи»…

– Клим Олегыч, что голову повесил? — Тяжелая рука Прохора Лапина легла на мое плечо. — Вишь, готовимся. К обеду опять двое пойдут. Возьмут мешки с купоросом. Вроде он этих дряней отгоняет.

Я усмехнулся — идея с отравой пришла в голову не мне одному.

– Эх, баллон бы к скафандру приспособить, — между тем продолжал гудеть Лапин. — Хотя бы минут на пятнадцать чтоб хватило. Но инженера говорят — невозможно…

И тут меня осенило! Я обернулся к сибиряку, ткнул его кулаком в грудь.

– Прохор! Где этот… из экипажа Второго малого? Ну, который схему расположения отсеков чертил?

– Иштван? Да вон топчется. Рвется на погружение, да я запретил — он один знает, как до медотсека добраться.

– Давай его сюда! Я сам пойду вниз. Один. Без шлангов. Мне только точно надо знать, куда идти, где повернуть, какой люк открыть. По кратчайшему маршруту, понял?

Лапин удивленно поднял брови, но надо отдать ему должное — соображал он быстро. Спустя пару минут вокруг меня сгрудился весь руководящий состав стройки.

– Метки лучше не оставлять — долго. Фал с камнем на конце надо тянуть! — говорил Жемчужников. — С каждым погружением все дальше и дальше, и так — до отсека.

– Три раза дергаешь, но пояс сразу не отцепляешь, иначе всплывешь и застрянешь. Три раза — и мы тебя вытаскиваем. До последнего не тяни, вдруг не откачаем? Запомни: три раза! И пояс, пояс сразу не скидывай! — втолковывал Прохор, подкрепляя свои слова выразительными жестами здоровенных волосатых лапищ.

– Самое главное — не пытайтесь с первого раза пройти весь путь. Тут нужно не спеша, но гарантированно. — Лиссаж, прищурившись, смотрел в сторону, туда, где пятеро арбайтеров готовили для меня «целый», не «зашлангованный» скафандр.

– Все, парни, хорош. Пора, дело к обеду, — сказал я и шагнул к Иштвану, худому, обросшему рыжими патлами человеку, бывшему технику из экипажа Второго малого модуля. — Значит, красный круг?

– Угу, — кивнул он. — Это люк технологического коридора, который проходит под носовыми гипносиумами и выводит прямо к «больничке». Там простой механический запор — рычаг и ригеля. Заржаветь не должно, сплав антикорный, единственно — могло прикипеть.

– Трубу нужно взять, — сказал прислушивающийся к нашему разговору Жемчужников. — Рычаг толстый?

– Сантиметров пять, длиной в полметра, — ответил бывший техник.

– Зачем труба-то? — удивился я.

– Если не будет открываться, надеваем трубу на рычаг, тем самым увеличивая плечо. Так будет легче, — ответил Жемчужников.

Я усмехнулся. Наш главный инженер старательно избегал обращаться ко мне на «ты» или на «вы», видимо, не решив для себя, кто я ему — начальник или коллега.