Планета доктора Моро (СИ)

— Именно его, юноша, именно его. Это я создал Лик для заточения Нимира, и трон для общения с ним. Мы с ним были коллегами, как сейчас говорят. Два из семи тронов Властителей Ю-Атланчи принадлежали нам. Тогда меня называли Властителем Разрушения, а его — Властителем Созидания. Он строил дома, машины, города, империи, по слову Властителя Властителей. Я же уничтожал те, что были неугодны. После того, как Нимир восстал, мы — шестеро Властителей — схлестнулись с ним. Каждый внёс свой вклад в победу. Но именно я был тем, кто разрушил его укрепления, ворвался во дворец и схватил его. Я был тем, кто направил всю его психическую мощь на бесконечное преобразование элементов. После этого его назвали Властителем Зла, а меня — Властителем Тёмного Лика. Впрочем, застойная Ю-Атланчи скоро стала мне скучна. Властитель Властителей к тому времени уже покинул этот мир. Я попросил у Аданы дать мне свободу — по-хорошему, заметьте, попросил. Глупая рептилия отказалась выполнить мою просьбу — сама виновата. Я разжёг гражданскую войну с использованием древнего оружия, в которой уничтожил значительную часть наследия Змеиного Народа, а остатки они сами спрятали — во избежание повторения этой бойни. Под шумок я имитировал свою гибель и покинул Ю-Атланчи. Примерно сто тысяч лет назад я настолько развил силу своей мысли, что смог одним желанием пересекать пространство между планетами. Я бывал на Ва-Нахе, на Барсуме, на Горе, на Эуробусе, на Стальных Мирах — уж простите, что эти названия вам ничего не говорят, вы не знаете их в том числе и благодаря мне — и везде я сеял хаос и разрушение. Уже не по приказу Властителя, а просто так — потому что мне это нравилось. Я прирождённый саботажник, почему же я должен отказываться от того, что умею лучше всего, и что доставляет мне удовольствие? Знаете, двенадцать тысяч лет назад я правда пытался отказаться и начать новую жизнь. Вернувшись на Землю, я встретил небольшое племя беженцев из Ю-Атланчи, и решил, что это мой шанс. Я вернул им науку и технологии, я выбрал для них красивый и богатый остров и построил прекрасную империю, которую назвал Атлантидой… Не столь великую, как Ю-Атланчи в период расцвета, конечно — но по-своему роскошную. Но не прошло и тысячи лет, как она мне тоже наскучила, и я сокрушил её — вместе с островом, на котором она стояла. После этого я окончательно убедился, что моё предназначение — ломать, не строить. Кто людям помогает — тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя.

— А я-то, дурак, думал, что дьявол — это байки попов, — пробормотал про себя Данька.

— Сказка — ложь, да в ней намёк, — отозвался Баал-сеепа на чистом русском. — Есть сюжеты, которые повторяются из века в век, есть образы, архетипы, которые заложены в нашу плоть и кровь слишком глубоко, чтобы мы могли от них избавиться. Как думаешь, почему Сатана в этом веке играл ту же роль, что и мы с Нимиром миллион лет назад? Даже пятиметровые богомолы с Гора, даже грибы с Юггота, уж насколько они далеки от людей, вынуждены разыгрывать эту надоевшую мне тысячи лет назад пьесу. Но я, по крайней мере, марионетка, которой по сценарию позволено обрезать нити других марионеток, и иногда показать нос режиссёру. Другим не дано и такого утешения.

  Лица стерты, краски тусклы,
  То ли люди, то ли куклы.
  Взгляд похож на взгляд,
  А день — на день.
  Я устал и отдыхая
  В балаган вас приглашаю,
  Где куклы так похожи на людей.

  Арлекины и пираты, циркачи и акробаты,

  И злодей, чей вид внушает страх.
  Волк и заяц, тигры в клетке —
  Все они марионетки
  В ловких и натруженных руках.

  Кукол дергают за нитки,

  На лице у них улыбки,
  И играет клоун на трубе.
  И в процессе представленья
  Создается впечатленье,
  Что куклы пляшут сами по себе.

  Ах, до чего порой обидно,

  Что хозяина не видно,
  Вверх и в темноту уходит нить.
  А куклы так ему послушны,
  И мы верим простодушно
  В то, что кукла может говорить.

  Но вот хозяин гасит свечи.

  Кончен бал и кончен вечер,
  Засияет месяц в облаках.
  И кукол снимут с нитки длинной,
  И, засыпав нафталином,
  В виде тряпок сложат в сундуках.