Планета исчезающих слов

Мой поиск смысла бытия.

И если вдруг другой, не я

С твоей судьбой соединится,

То всё равно прекрасен мир

Тебя родивший. Счастлив я,

Тебя увидевший. И радость

Мою не сможет он отнять.

Она не в памяти – в крови,

В биенье любящего сердца,

В восторге, в пламени

Порой меня сжигающем.

В листве, где выкликают имя птичье

Твои сородичи. Ведь ты

Крылата и легка как сойка,

как яркий прочерк в небесах.

Порой мне кажется, что ты

Пришла к нам из другого мира.

Порой, что весь наш мир – твоя

Незамолкающая песня.

Что все деревья, травы, даже

Все ядовитые цветы

Тебя признали госпожой,

И служат все тебе с любовью.

Так мог ли я не преклонить

Колен и сердца, и ума

Перед тобой – дитя, царица,

сестрёнка милая, жена.

Невеста на высоком троне,

Волшебница в цветном лесу,

Моё таинственное счастье,

Что то страшит меня, то греет,

То ожиданием томит.

Я твой. Скажи, – Умри, – умру.

Скажи, – Приди, – навек останусь.

Но буду вечно изумлён

Подарку царственному Неба.

С первых его слов Сой невольно улыбнулась. А когда он закончил, тихо сказала

– Приди.

Потом замерла в нерешительности. А потом засмеялась, сбежала вниз, протянула ему руки. Первым делом он снял с неё ожерелье и передал кому-то из своих друзей. И только после этого вздохнул свободно. А потом они обнялись и сначала долго стояли, не желая разняться, а потом снова раздался смех и какая-то весёлая лёгкая болтовня, детская и безбашенная. Между ними сразу возникли отношения такой дружественности, какая бывает у одноклассников или ребят из одной компании, у которых есть свои особенные словечки, только им понятные.

Прислушавшись, я вдруг осознал значение этой переброски как будто ничего не значащими шутками, в сущности пинг-понга на краю пропасти. Вот сделаешь подачу – и твой шарик улетит в бездну и может никогда к тебе не вернётся. Свечение ещё держалось, у них ещё было время, и они рисковали и рисковали, посылая друг другу всё новые и новые мячики слов: отобьёт – не отобьёт, орёл или решка? То, что между ними сейчас происходило, походило на сверку часов, на обмен тайными кодами. И с каждым ответным пасом в пространство врывался такой всплеск радости узнавания, что эта радость охватила всех.

Иногда их смех стихал, и они задавали друг другу разные важные вопросы. Я стоял близко и слышал, но не считаю себя в праве их передавать, это очень личное. Они старались отвечать друг другу с предельной честностью и такой серьёзностью, как будто от каждого ответа зависит их жизнь и судьба. Некоторые вгоняли Сой в краску, и у неё смешно розовели уши.

«Единственно своей, единственно родной…» вдруг вспомнил я строчку из стиха Рона, и мне стало его жалко. То, что для него было мечтой, для этих двоих стало просто жизнью.

Родители с детьми старались протиснуться вперёд и, показывая им на стоящую впереди пару, старательно, хорошо проговаривая, произносили: любовь, радость, счастье.

– А ведь этим образом любви и счастья сейчас кодируется весь народ, – заметил Пат.

– По-моему, очень неплохой код. Я вот сам с удовольствием закодировался.

– Смотри, смотри! – Пат так толкнул меня в бок, что я улетел в сторону – спасительный утяжелитель всё ещё лежал в лесу.

Собрался рассердиться, но, когда увидел, куда смотреть, расхохотался.

Господин Корнуэл, на которого явно живительным образом подействовали волны любви и радости, лихо перекинул через плечо свою гирлянду и, пожирая глазами курносую рыжую толстушку, строил ей потешные рожицы. Толстушка краснела и хихикала.

– Сой обзавидуется, такой красавчик))

– Да, поспешила она его отшить)))

И в этот миг погасло свечение. Народ ахнул.

Три ярких, белых луча выхватили из тьмы фигуры и лица всех соперников. Корнуэл для приличия сделал печальное выражение лица. Он почти не изменился. Сой и Лариус оказались сидящими на земле. Она гладила его голову, лежащую на её коленях, и повторяла на разные лады: любовь, любовь, муж, любимый… Любовь лежала перед ней, очевидная и несомненная. Она могла сколько угодно произносить это невероятное слово, которое растекалось волнами по головам слушающих, входило в их сердца, объединяло всех.