Планета обезьян. Война

Воздух прорезали пронзительные армейские свистки, призывавшие солдат к действию. Сломав ряды, они побежали к загонам и открыли их. Вооруженные охранники в сопровождении Рыжего и нескольких других обезьян-предателей бросились внутрь и вывели прикованных друг к другу обезьян во двор. Лай команд сопровождался ударами кожаных кнутов, которыми пользовались щедро и без разбора, не обращая внимания на то, нужно было ими пользоваться или нет. Кнуты щелкали по спинам и плечам заключенных, напоминая Цезарю о безобразных рубцах на спине покойного Дротика. При виде того, как обезьяны бичуют обезьян, Цезарю стало плохо.

«Обезьяны не должны причинять боль обезьянам!»

Полковник безучастно наблюдал за разворачивающейся перед ним картиной жестокости и насилия. Отложив бритву, он достал из набедренного кармана маленькую фляжку из нержавеющей стали и медленно отхлебнул из нее, а потом удалился в свою башню.

Солдаты погнали обезьян по снегу к дальнему концу лагеря, в противоположную сторону от горы, возвышавшейся над железнодорожным депо. Вооруженные охранники с грозным видом прохаживались вдоль ряда железнодорожных цистерн, выстроившихся вдоль одной из сторон лагеря. Цезарь догадался, что в этих цистернах хранилось горючее для генераторов, снабжавших электричеством фонари, освещавшие ночью лагерь.

«Люди со своим допотопным топливом, – подумал он. – Обезьянам не нужно электричество. Сейчас не нужно».

Когда они зашли за цистерны, у него от удивления отвисла челюсть – перед ними оказалась невероятно высокая стена. Запечатывая вход в каньон, колоссальное сооружение не походило на что-либо виденное Цезарем раньше, до или после краха человеческой цивилизации. Бóльшая его часть много лет назад была собрана из громадных, потрескавшихся от непогоды бетонных плит, и ее явно делали люди, но оставшаяся часть была точно сделана обезьянами. Скрепленные друг с другом стволы деревьев образовывали громадную раму, стоящую на фундаменте, и в нее один за другим встраивались куски обработанного камня. Объем требующегося ручного труда потрясал, и становилось понятно, почему Полковник еще не убил оставшихся обезьян.

«Он использует нас в качестве рабочей силы, – догадался Цезарь. – Чтобы восстановить стену».

Солдаты толпой погнали обезьян к стене. Цезарь заметил, что на одной из старых плит, оказавшейся среди дерева и камня, было намалевано граффити. АΩ, красной краской во всю ширину плиты – громадные буквы несли в себе угрожающее послание:

«ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА».

Построенный на костях взятых в плен обезьян.

* * *

Цезарь очень скоро не понаслышке понял, чтó его несчастные обезьяны перенесли за все это время. Несмотря на холодную погоду, его сжигало солнце, пока он трудился на стене – сейчас просто как один из рабов среди страдающей массы обезьян, которых принуждали к работе солдаты Полковника. Громадные камни, слишком тяжелые, чтобы их смог поднять обычный человек, передавались от обезьяны к обезьяне, пока другие обезьяны, натягивая привязанные к камням веревки, поднимали их наверх, чтобы там их могли установить в постоянно растущую стену. За строительством наблюдали вооруженные солдаты – их оружие отбивало всякое желание сопротивления у измученных работой обезьян. Рыжий с его товарищами-перебежчиками стояли с кнутами наготове – на тот случай, если вдруг обезьяны станут работать медленнее. Прищурившись на солнце, Цезарь увидел еще больше обезьян, скорчившихся на каменистом выступе, нависавшем над железнодорожными цистернами. Там они, пользуясь ломами и кувалдами, выламывали из тела горы строительный камень. А вооруженная охрана присматривала за тем, чтобы их орудия труда не могли стать оружием.

«По крайней мере, наши дети не умирают на этой работе, – мрачно подумал Цезарь. – Пока не умирают».

Изнуряющая работа продолжалась несколько часов без перерыва. Недалеко от Цезаря тяжело дышала Озеро, передавая соседу очередной камень. Она была молодой обезьяной в самом расцвете своих сил. Цезарь видел, что все обезьяны трудились на пределе своих возможностей. Они изнывали от напряжения, задыхались и почти теряли сознание. Он сам находился здесь не полный день, но уже не чувствовал под собой ног и едва не падал. Он даже представить не мог, как измождены были другие обезьяны, особенно старые и слабые.

Он поднял глаза к верхнему краю стены и увидел Перси среди других обезьян, на веревках тянувших осколки скалы вверх. Старый орангутанг едва дышал, не в состоянии поднять вверх большой камень. Цезаря поразило, что старик вообще мог работать, принимая во внимание его преклонный возраст и сложность стоявшей перед ним задачи. У него заболело сердце, когда он увидел, как издеваются над его народом. Он стиснул зубы.

Озеро заметила его смятение.

«Нам не давали есть и пить с тех пор, как мы попали сюда», – знаками показала она.

«Не давали еды? – подумал Цезарь. – Быть такого не может…»