Планета откровений (СИ)

— Тогда располагайтесь, — и Старейшина широким жестом показал куда-то ему за спину. Тот оглянулся — сзади прямо в густой траве стояло два кресла.

— Ого, — сказал он. — Впечатляет!

Старейшина отмахнулся.

— Да пустяки, — сказал он. — Ну, не на голой земле же нам разговаривать, в конце-то концов! Мне, в общем-то, всё равно, но Вы, Капитан, пожилой человек, и так уже по нашему лесу несколько километров прошли. Устали. Присаживайтесь, прошу Вас!

— Спасибо, — поблагодарил Виктор Петрович, и осторожно сел в кресло. Оно было мягким и приятным.

— Можете, кстати, снять шлем, — сказал Старейшина.

— Нет, спасибо, — покачал головой капитан. — Предпочитаю действовать по инструкции. А там чётко прописано не снимать скафандр в условиях чужой планеты. Извините.

— Ну, как пожелаете, — пожал тот плечами. — Я, конечно, могу вам пообещать, что воздух здесь полностью пригоден для дыхания, вредных и ядовитых примесей нет, опасных микро и макро-организмов — тоже. Но если инструкция… Это дело святое.

Виктор Петрович кивнул, и уселся поудобней.

— Я вас слушаю, многоуважаемый Старейшина, — сказал он. — Так о чём вы хотели со мной поговорить?

Тот задумчиво смотрел на него, постукивая пальцами правой руки по своему колену.

— Вы, вероятно, думаете — что всё это значит? Переживаете за своих людей… Ещё раз повторю — люди ваши живы-здоровы, и после нашего с Вами разговора, независимо от его результата, будут вам возвращены.

— Это хорошо, — сказал капитан. Старейшина сделал жест рукой, призывая его молчать.

— Я обо всём расскажу, — тяжело вздохнул он, и на его лице не было больше улыбки. — Прошу Вас не перебивать меня, мне и так сложно сосредоточиться, когда Вы так напряжённо думаете. Но просить Вас не думать вообще — задача уж слишком сложная.

— Я постараюсь, — проговорил Виктор Петрович, и замолчал, показывая жестом, как он будет молчать — словно с зашитым ртом. Не думать он не пообещал, справедливо полагая, что это у него никак не получится.

— Хорошо, — сказал Старейшина. — Хорошо… Слушайте, капитан. Я постараюсь всё объяснить.

И он начал рассказывать, и Виктор Петрович с каждой минутой понимал, насколько всё то, что происходит, уникально и сверхъестественно. Если было правдой, конечно.

— Наше племя, — говорил Старейшина, — появилось очень давно, и далеко отсюда. Это уже третья планета, где мы живём. И хотя сейчас мы выглядим, словно ваши ближайшие родственники, но изначально никакого материального тела у нас не было. Была лишь чистая энергия, рождённая в плазме звезды, энергия, в которой зародился разум. Много миллиардов лет мы путешествовали от звезды к звезде, пока, наконец, не решили попробовать нечто другое, отличное от нашего обычного существования. И мы переселились на одну из подходящих планет, и научились обзаводиться материальными, физическими телами. Но нам нельзя подолгу находиться в одном физическом теле, нам необходимо меняться, сменять одно обличие на другое, и только так удерживать своё энергетическое тело от разрушения. Поэтому мы выработали определённый цикл жизни — несколько лет мы проводим в виде растений, обычно деревьев, а ещё несколько лет — в том виде, какой вы, Капитан, сейчас можете наблюдать перед собой. К сожалению, иногда мы рождаемся с дефектом физического тела… Это становится понятно спустя несколько полных циклов развития, кто-то просто перестаёт переходить из одного тела в другое, остаётся неизменным много циклов подряд, и разум его блекнет, разрушается и в конце концов уходит совсем, после чего тело меняется последний раз — и меняется страшно, я видел в вашем разуме нечто подобное, но не буду подробно описывать это существо, чтобы не заставлять вас нервничать ещё больше, чем вы нервничаете сейчас.

«Спасибо, утешил, — подумал Виктор Петрович, и, спохватившись, добавил вслух: — Извините.