Планета отложенной смерти (сборник)

— Есть, есть такие законы, — возвращаясь с небес на землю, запричитал Фей (невероятно ханжески, до отвращения фальшиво, с вызовом — видишь, как я играю?). — Есть они. Почему-то другим наше счастье поперек горла, почему-то приравнивают наш образ жизни к самым наркоманическим акциям, и преследуют нас, и бьют, и подозревают, уничтожают безо всякого сожаления. И все Эсперанца!

— А тогда ничем помочь не могу, вы уж простите. Выведем вас с Галлины. Как вредную микрофлору. И не советую мне угрожать. Потому что смерть моя — учтите! — только все усугубит.

— Вы немножко не так меня поняли, дорогой Хлодомир, — участие в глазах, доверительность полная и тоже насквозь фальшивая, ну просто омерзительная доверительность. — Мы совсем вас не просим, чтобы вы споспешествовали ходатайствовать… с этим все в порядке. Есть люди, есть возможности, есть силы…

— Но я-то, я зачем вам понадобился? К чему все эти спектакли, эти беседы нелепые? Вы что, уж не вербовать ли меня в метаморфозники собрались?

— Вот оно, это слово! — вдохновенно радуется гранд-капитан Фей. Он подпрыгивает от избытка якобы чувств, по-козлиному и не к месту. — Вербовать! Именно так, именно вербовать, дорогой Хлодомир, именно вербовать! Вот вы вопросов тут мне всяких назадавали, многое было вам непонятно, иногда самое простое, иногда действительно непонятное, но вы не задали одного, самого главного. Вы не спросили, к чему мы устраиваем все эти спектакли — с убийствами, с расследованием, с погоней, к чему заводим с вами эти, прямо вам скажу, нелепые беседы, на что-то похожие, но совсем не похожие ни на что? Вот о чем вы меня не спросили, а ведь я этого вопроса все время ждал. Все думал — спросит или не спросит? Нет, не спросил. Но я вам все равно отвечу, все равно разъясню. Ибо! Ибо это самое главное.

— Да я же…

— Самое главное, дорогой мой Хлодомир. И я отвечу вам так, вот послушайте: все это мы устраивали с одной только целью. Завербовать в свои кадры куафера Хлодомира Вальграфа. Повторяю: за-вер-бо-вать.

И тогда я сказал «хм». Я сделал умное лицо и еще раз сказал «хм». Я посмотрел на Эриха Фея вопросительно, а он ответил мне восторженным взглядом и умилительно сложил ручки. И тоже, как бы поддакивая, произнес «хм».

— Отменно благодарю, — сказал я, чувствуя, что глупость сморозил, глупость даже, может быть, грамматическую, но не смог удержаться и повторил. — Отменно благодарю. Мне еще не прискучил человеческий облик. К тому же я очень устал… плохо чувствую себя… температура…

— Температура! — со смачным удовлетворением воскликнул Фей и с кем-то из своих торжествующе перемигнулся.

— И вообще. Я покорнейше бы просил, — продолжал я с политесом, выходящим за пределы уместного, — оставить меня в покое с тем, чтобы я добрался до города вашего, Эсперанцы, где меня ждут и даже в случае чего указания имеют специальные, до города, где я, отдохнув и сделав неотложные по долгу службы дела, обдумал бы ваше предложение спокойно и всесторонне и в самом скором времени дал бы вам точный, хорошо аргументированный ответ.

— Какое предложение? — живо поинтересовался вдруг Фей, головку склонив к плечу и глядя на меня с интенсивным, плохо разыгранным недоумением. — Какое такое предложение изволили вы, дорогой Хлодомир, столь изящно и фешенебельно отклонить? Не было еще предложения, я еще только намеревался.

— Я имею в виду, — изыскано приподняв бровь и глаза полузакрыв, в тон ему отвечал я, — я имею в виду вашу пропозицию насчет того, чтобы я метаморфозником стал и отведал бы ведмедевого облика.

— Ах, это. Но, дорогой мой Хлодомир, — Фей преомерзительно всплеснул ручками, — вы опять меня поняли не совсем. Что же это я так невнятно все объясняю?

— Непорядок, — пробасил Мурурова, и это прозвучало заранее заготовленной репликой, плохо заученной и потому произнесенной без выражения, точнее, с выражением сугубо любительским.

— Вот именно, — подтвердил Фей. — Непорядок. Но я сейчас объясню.

Я поклонился:

— Буду выразительно рад.

— Дело, дорогой мой Хлодомир, заключается в том, что мы нуждаемся в вашей помощи, а взамен пропозируем вам наисладчайшую из наисладчайших жизнь. Жизнь, которая вам, по вашим знаниям, потенциям, а главное, по заложенной в вас силе несметной, создана как бы исключительно для вас.

— Все-таки, значит, отведать ведмедевого облика?

— Ах, ну это! Это каждый желающий — пожалуйста. Я все пытаюсь вам о другом. Как бы это вам…

Фей приложил к губам указательный палец, поднял глаза и по-детски серьезно задумался.