Планета свиней 2

Когда Барс был маленький, запомнился один чудесный денёк. Шёл он босиком по асфальту вниз к реке Лене. Наверное, тогда был июль. Ярко светило солнце, дул лёгкий ветерок, лапы обжигала дорога. Барс шёл осторожно, следил, чтобы под розовые подушечки не попались камушки. Сначала шёл медленно, потом побежал, наблюдая за своими шустрыми ножками. Когда толкался, коготки появлялись; когда из-за спины лапа возвращалась на дорогу, их уже не было. Так бежал, пока не оказался у воды. Потом он сидел на берегу и долго закапывал лапы в тёплый песок. Купаться Барс не любил, сам не знал, почему не любил. Хотя все друзья выходили из реки только с посиневшими губами и тряслись, будто час на морозе гуляли.

Тот день запомнился на всю жизнь, потому что так захотел сам Барс. Он помнил дорогу, мелкие камни, свои маленькие лапки, тёплый песок, полноводную реку и друзей, в основном из гибридных крыс. Крысы, вообще, славные ребята. Про них ходят грязные слухи, что грызуны предательского рода-племени, но всё это наговоры.

– Удачно всё прошло. Будем жить! – радостно сообщил Марат.

Барсук постоянно улыбался. Барс никак не мог понять, как можно радоваться расстрелу. Сегодня их к стенке поставят, крикнут: «пли» – и будь здоров, встретимся на небесах. Тоже мне развлечение.

– Буду ходатайствовать, чтобы тебя наградили, – подмигнул Марат.

Рыжий покосился на барсука. Правый глаз рыжего совсем заплыл, но левый ещё видел довольную морду Марата.

– Меня наградят? – спросил Барс. – Посмертно?

– Зачем посмертно?.. при жизни наградят, – ответил барсук. – «Герой Страны Москва» – нравится тебе такой орден?

Лапа барсука, точнее, обрубок у плеча, шевельнулся, будто под полосатой робой что-то ползало, – и Барсу стало совсем жутко. Может, Марат спятил: всё про какие-то награды толкует и лыбится, словно хитрый судья Черепанов.

***

– У меня эклеры со сгущёнкой  из «Пяточка» и «муравейник» с карамелью, – угощал капитана Зубова, судья Черепанов.

Два человека пили чай в кабинете пожилого судьи. Старик живо вспоминал молодость и заочно знакомил Стаса со своими детьми, которые были старше капитана полиции раза в два. Потом Черепанов заговорил о сегодняшнем процессе, потому что подсудимые удивили даже его, человека повидавшего на своём веку многих и многих преступников.

Судить гибридных зверей жуть как томительно. Защищаться аргументировано, гибридам не дано; выкручиваться и выдумывать оправдания они тоже не умеют – в силу слаборазвитого мозга. Самое интересное на суде, когда у антропоморфов нервишки сдают. Но сегодня всё прошло буднично. Никто за решёткой не скулили, прутья не перекусывал и вены себе не вскрывал. Было дело, судья посматривал на гибридного кота, надеясь, что тот выкинет смешной номер, но барсук, конечно, кремень! У московского шпиона стальные нервы. Ситуацию он держал под контролем и за дружком приглядывал, не дав тому разрыдаться.

Черепанов снял свою знаменитую квадратную шапочку, бросив её на стол. Волосы на судейской головушке росли только за ушами, – и те седые и редкие.

– Я вот давеча одних отпустил, – причмокивал горячим чаем Черепанов, – а теперь смотрю график на следующую неделю и снова вижу их имена.

– Ой, стрелять их надо, товарищ судья. Безжалостно стрелять и работы станет гораздо меньше, – поддакивал Зубов.

– Вот и я говорю: чего церемониться? Ежели совершил проступок один раз, то и второй недолго ждать станется, – кивал лысиной Черепанов.

Судья вдруг остановил взгляд на пирожном, выбирая кусок повкусней, поувесистей.

– Ты сам заберёшь собачку с котиком? – неожиданно спросил Черепанов.

– Ну а чего тянуть? – ответил Зубов. – Сам отвезу в лес, сам приведу приговор в исполнение.

Судья что-то пробурчал в ответ. Стас ничего не разобрал, оттого что старик набил полный рот эклеров.

– Вы что-то сказали? – переспросил Зубов.

Черепанов прожевал, сделал глоточек чаю и сказал:

– Совсем меня уважать перестали, – прищурился судья. – Я ведь знаю, что шпионов к обмену готовят.

Стас немного удивился. Он про обмен ничего не говорил; может, Парамон ляпнул? Ну, ляпнул и ляпнул, кот и барсук – невелика птица.

– У меня, товарищ судья, приказ начальства. Простите, что был неискренен с вами, – извинился Зубов.

Судья не обиделся. Он продолжал уплетать сладости и причмокивал.

– Я тогда пойду? – прощался с Черепановым, Стас.

– Ну что же… иди с богом, – улыбнулся старик. – Ты туалет только сидельцам открой. И накормить не забудь. В столовой нутрии кашеварят. Обязательно покорми зверюшек, а то знаешь, после сильного стресса у гибридов бывает, сердце сдаёт. Тик-так, чих-пых и глохнет оно, как часы старые.

Стас поднялся со стула, благодарно посмотрев на судью. Товарищ Черепанов многим казался бездушным, но всё-таки в нём ещё сохранилась жалость к братьям нашим меньшим.

***

– Выходите живее, – приказал Зубов, открывая дверь железной клетки.

Стас голос не повышал, но и не мямлил. Боялся спугнуть, потому что рыжий перенервничал и был сам не свой. Хорошо судья предупредил, что сердце зверя может сломаться.

– За нами уже приехали? – улыбался Марат.