Планета свиней

Шмаль постукивал острыми когтями по мягкой обивке кресла, оставляя рваные зацепки. Чёрный давно заработал авторитет среди бравых парней, но лидером не был никогда. Именно сегодня он решил обозначить себя, как старшего среди равных. Не тратя время впустую, Шмаль показал картинку прародителя, стоящего рядом с самим императором — деловито выложив фотографию на стол, словно каре тузов.

Крыс блеснул улыбкой, показав два огромных резца на вытянутой морде.

— А чего маленький такой?! Что за уродец? — хмыкнул он.

— Эй, хорош! Это дед мой! — вспылил чёрный. — Это Макс Илларионов, первый гибрид. Гляньте, ну вылитый я!

— Да ну, шкет какой-то! — рассмеялся крыс. — И вообще, я слышал, что первыми были подопытные крысы в Стране Китай. Мне ещё батя рассказывал.

— Не выдумывай, — заступился за Шмалева дедулю кот в тельняшке. — Рос ты без отцовской любви и наукам необучен, а я вижу очевидное сходство; посему склонен верить Шмалю. Что скажешь Тихон?

Рысь, как всегда, выжидал. Натура у него такая, не торопиться. Кровь лесных предков заставляет таиться до времени, чтобы не остаться с голодным пузом. Он даже выпивал последним. А что?.. вдруг его отравят.

Выдержав паузу, Тихон многозначительно изрёк:

— Верно говоришь, Жюль, — общность родства видна без базара. Цвет шкуры, как у Шмаля и усы торчат. А взгляд? Он бешеный! К бабкам не ходи, дед его родной.

Чёрный замурлыкал и подмигнул Барсу.

— Друзья, давайте выпьем за Шмаля и за его знаменитого деда. За босса, парни! — толкнул тост рыжий, взяв за тонкую ножку рюмочку с водкой.

***

Гомвуль пил уже третью кружку нерюнгринского пива. Зубов не отставал. Напарники косились на блатную компанию. Переговаривались.

— Вот народ… ничего не боятся. У всех на виду устроились, — зарычал волк. — Ну, времена.

— Амнистия, — подметил Зубов.

Законы в Стране Сибирь не отличались дикой ненавистью к преступникам. Князь Витольд каждый год объявлял амнистию уголовникам. Прощали всех — и тех, кто сидел в лагерях, и даже тех, кто уже сбежал из мест не столь отдалённых. Это означало, что больше года провести за решёткой нельзя. И только ленивый отбывал срок полностью. Но были статьи, на которые княжеская милость не распространялась: умышленное убийство гибридов, воровство государевой собственности и причинение вреда здоровью людям. Такие преступления карались жестоко, вплоть до расстрела.

— О снайпере размышляешь? — спросил Зубов.

— Именно. Тигра жалко, — оскалился волк. — Прикидываю, кто из этих болванов способен прикончить его.

Могли ли коты пристрелить гигантскую кошку? Они неустрашимы, отважны — это факт, но всё же сомнительно. Крыс тоже не отличался кровожадностью. Он балагур, весельчак — не более. А вот рысь Тихон способен совершить самый отвязный поступок. Его однажды подозревали в двойном убийстве. Кто-то пробрался на территорию фермерского хозяйства и убил двух пожилых охранников. Спящих кабанов прирезали, как свиней на бойне всего из-за десятка яиц и трёх несушек. Суду не удалось доказать вину Тихона, но запах, протухших яиц, преследовал рыся шлейфом могильной сырости.

— Брать надо чёрного, — злился волк. — И дружка его рыжего тоже в кутузку.

— Шмаля, что ли? — Зубов обнял за плечи друга. — Он вор, а не убийца. Нет… здесь всё серьёзнее.

— Знаю, — снова пригубил пенный напиток Гомвуль. — Просто зуб на него точу. Так бы и вытряс душу!

В дымном зале кабака появились вчерашние подруги, с которыми в квартире Зубова развлекались полицейские. Волчица Земфира и Ольга из Страны Ленинград заметили парней.

Гомвуль поджал уши.

— Спрячь меня, Стас. У меня мазь закончилась. Знаешь, какие блохи кусачие?

— Поздно. Сюда идут. И не предлагай мне меняться. Я свою лысую ни на что не променяю, — Зубов улыбнулся, чем-то напоминая самого Гомвуля, когда тот счастлив.

Девушки знали профессию тех, кто накануне оплатил продажную любовь, потому держались чуть поодаль, но поздороваться дело святое.

— Доброй ночки, серенький бочок, — послала воздушный поцелуй волчица Земфира.

— Фу! Я на работе. Не приближайся! — прятал нос в рукаве Гомвуль.

— Мы, вообще-то, тоже не бездельничаем здесь, — рыкнула волчица. — Скажи им Оля, сколько штрафных монет с нас Жорик срубил из-за вчерашней ночи.

— Оставил нас без трусиков, — негромко рассмеялась Ольга, присаживаясь на высокий стульчик у барной стойки.

Сутенёр Жорик был из соболиной ватаги. Энергичный — вечно на взводе, шустрый малый в бейсболке. Он крутился у входа в кабак, не решаясь подойти к братве в центре зала. Блатной ритуал требовал почтения к бандитам, но, зная, что пацаны никогда не платят за девочек, Жорик предпочитал остаться инкогнито. Честно сказать, он сторонился котов, хотя далеко не трус.

— Я на мазь больше потратил, чем ты должна своему папочке, — оскалился Гомвуль. — Предложите свои услуги котам. Они не заплатят, так хоть вылижут от макушки до пяток. Нравится шершавый язычок?

— Противный ты, когда трезвый, — сказала Ольга, поправляя чёрный парик. Вчера на ней был рыжий парик. Зубову нравилось срывать его и снова одевать. Он смеялся, как сумасшедший, поглаживая лысину беженки из Страны Ленинград.

***