Планета Тивит

– Вы наобещали ему с три короба, написали докторскую диссертацию, за это он вам согласился помогать, а когда понял, что собирается совершить пошел на попятную, а вы отняли у него работу и разум, – поняла Красовская.

– Говорю же, он был слаб! – резко отрезал правитель Тивита. В его глазах снова заплясали огоньки. Яна попыталась дернуться в сторону, чтобы не видеть его взгляда, но не могла пошевелить ни одной частью своего тела. Женщину, словно парализовало. Дьявол коснулся ее руки. Журналистка скосила глаза вниз, почувствовав жжение на своем запястье. На внутренней стороне руки от локтя до пальцев расплывалась ярко-синяя татуировка, перевернутая пентаграмма. – Для начала вам проведут экскурсию по Тивиту, чтобы вы не считали нас чем-то ужасным, а потом вы отправитесь на землю и откроете порталы этой татуировкой.

– А если я не захочу этого делать? – боль в запястье утихла. Татуировка слабо пульсировала на покрасневшей коже.

– Тогда эта метка вас убьет! И вы снова попадете ко мне, потому что грешили в своей жизни много и часто, и такой милой беседы у нас уже не будет!– глаза правителя Тивита снова полыхнули огнем, погружая Яну в беспросветный мрак, окутавший ее со всех сторон и утянувший ее сознание на глубину.

18

Харьков 2019

      Максим повернул с Академика Павлова в сторону Первой Психиатрической больницы города Харькова. Светофор приветливо мигнул зеленым, впуская его в кованые решетчатые ворота закрытого медучреждения. На входе его никто не встретил, и муж Красовской спокойно сумел добраться до серого невзрачного корпуса с высоким крыльцом и металлической дверью на входе, украшенную затемненным глазком. Слева от двери располагался звонок с потертой кнопкой. На старых деревянных рамах висели покосившиеся решетки, которые вряд ли стали бы сколь бы серьезной преградой для психов, которым вдруг взбрело бы в голову покинуть столь неприветливые стены.

Потоптавшись на крыльце, мысленно формулируя в голове собственную просьбу, Макс все-таки нажал на дверной звонок. По ту сторону раздалась заливистая трель, а через пару минут шаркающие неторопливые шаги.

– Я вас слушаю! – хриплый голос за стенкой был женским, но будто бы простуженным или прокуренным.

– Меня зовут Максим Переверзев – я полковник полиции, – муж Красовской сунул в дверной глазок свое красное служебное удостоверение, а потом, чтобы окончательно убрать любые сомнения и подставил свою небритую и уставшую физиономию. На той стороне двери наступила короткая минутка тишины, а потом тот же самый голос вполне себе вежливо уточнил.

– По какому вопросу, пан полковник желает посетить нашу больницу? Вы, наверное, в курсе, что мы закрытое медицинское учреждение и не имеем право впускать каждого встречного, пусть он и обладает всемогущими красными корочками нашего доблестного МВД.

– Я все понимаю… – кивнул побритой головой Максим. – Мне пришлось вести расследование одного дела, где скорее всего замешан ваш пациент, для уточнения некоторых деталей, необходимо посоветоваться с вашим главным врачом.

– Наши пациенты все находятся на своих местах, – голос по ту сторону двери резко посерьезнел, из него исчезли доброжелательные нотки, – если вы желаете что-либо узнать про содержащихся здесь граждан, то посылайте официальный запрос через прокуратуру. Мы вам обязательно ответим.

Шаги стали удаляться от двери, и Макс понял, что теряет время. От отчаяния он коротко взвыл и со всей силы ударил по двери кулаком. Раздался глухой стук, а шаги вернулись обратно.

– Будете хулиганить, вызову наряд вневедомственной охраны, и уже им будете объяснять, что вы за полковник такой, и каких внутренних дел начальник…– ехидно подметил голос. Охраной таких больниц в Харькове полиция не занималась. Ее функции тут исполняли частные охранные предприятия, ставшие в нашу безумную эпоху всемирного передела чем-то, вроде феодальных частных армий. С ними связываться, даже работники МВД было связываться противопоказанно. Его корочку могли успешно проигнорировать, хорошенько отколошматить, а лишь потом, разобравшись принести официальные извинения, от которых было ни горячо, ни холодно.

– Простите…Я не хотел вас беспокоить. И речь идет не о ваших нынешних пациентах. Это касается довольно старой истории двадцатилетней давности. Этот человек давно умер, и никак не повредит вашей репутации. Я вас очень прошу, впустите меня…

Несколько минут за дверью царила напряженная тишина. Строгая вахтерша обдумывала стоит или не стоит пускать незваного гостя. И слишком уж эта и ситуация напоминала комедию, потому что теперь судьба спасения Яны зависела от благосклонности обычной пенсионерки.

– С кем вы хотели бы побеседовать? – уточнила она спустя пару минут.

– С вашим главным врачом, если мне не изменяет память, то зовут его…– Макс скосил взгляд на листок бумаги, на котором его опера записали все , что сумели нарыть по этому запутанному делу. Марат Ахмеджанович Сарышев? Верно?