– Я его тело не видел! – шмыгнул разбитым носом доктор. – но и побег со строго отделения нашей клиники невозможен. У нас лечатся и принудительно, так что это исключено!
– Тогда как объяснить пропажу Митусова? – спросил Максим, начиная сомневаться уже в своей способности логически мыслить и принимать решения.
– Мистика…– пролепетал доктор.
– В том-то и дело, что мистика…– кивнул Максим, выходя в коридор, набирая знакомый номер Дворкина, чтобы поделиться результатами своих поисков.
19
Харьков 2019
За дневником Митусова мне пришлось ехать домой. Светка с Дашкой пошли гулять, так и не дождавшись моего возвращения. Эльвира Олеговна возилась на кухне, периодически заглядывая в свою комнату, где непонятно для кого работал телевизор, а Мишка отправился куда-то гулять. С Мишкой вообще было все странно. Парень вырос и стал все более и более отдаляться от семьи. Теща пыталась его воспитывать, жена утверждала, что у него всего лишь переходной возраст, и все дети такие в этот период, но мне почему-то все чаще стало казаться, что дело не в этом.
Сын всеми силами пытался доказать всем, и в первую очередь самому себе, что вся эта история с книгой судеб, с его избранностью всего лишь нелепая случайность, что он не имеет к миру магии никакого отношения, что он вполне себе нормальный и обычный человек. В полной мере ощутить все это в нашей семейке, где куда ни плюнь попадешь в колдуна, у него не получалось, поэтому истинный покой он находил на улице, среди своих сверстников, все сильнее и сильнее теряя контакт с нами.
По делу, конечно же, с ним следовало поговорить и все объяснить, но сначала, как всегда, было некогда за написанием очередного романа, Светке за заботами о Дарье, а теперь вся эта история с пропажей Красовской не давала мне заняться этим делом вплотную.
– Здрасте, Эльвира Олеговна! – буркнул я, стаскивая с себя кроссовки в прихожей. Рядом кот Кекс заинтересованно наблюдал за моими манипуляциями с явным намерением нагадить в только что убранную под полку обувь.
– Явился, блудный зять! – проворчала теща, выходя на порог кухни в переднике и измазанными тестом руками. – Есть-то хоть будешь? Вторые сутки на ногах, наверное, и позавтракать времени не было?
– нет, и сейчас, Эльвира Олеговна, – отмахнулся я, рванув в нашу спальню.
– Что там с Яной? Есть какие-то подвижки в ее поисках? – она догнала меня уже там, когда я переворачивал брошенные на кресле, стоящим возле кровати вещи в поисках потерянного дневника Олега Митусова.
– Боюсь, что все очень и очень серьезно, Эльвира Олеговна…– дневник никак не хотел находиться. Куда я его вчера поздно ночью бросил, уже вылетело из головы. Тогда мне казалось это неважным, а страхи Красовской беспочвенны.
– Насколько серьезно?
– Как вы думаете, если Янка находится в руках самого дьявола – это серьезно? – съязвил я, сбрасывая со стула возле гладильной доски, сложенные аккуратной стопочкой вещи Дарьи для глажки.
– Думаю очень, – озадаченно нахмурилась теща, – Дворкин, во что ты опять ввязался?
– Вот он! – воскликнул я, наткнувшись под синей разноцветной маечкой на потертую общую тетрадь. – Как он тут оказался, милая тещенька? – Эльвира Олеговна резко ретировалась на кухню, сделав вид, что не расслышала моего последнего вопроса. Я проводил ее взглядом и нетерпеливо пролистал чуть пожелтевшие от времени страницы, исписанные крупным неровным почерком, зато хорошо читаемым.
Так…Что тут у нас…Глаза быстро забегали по косым строчкам, выискивая нужную информацию.
Митусов был въедливым и аккуратным до тошноты человеком, с упорством сумасшедшего, а он, собственно, им и стал в конце концов, Олег описывал каждый свой день, тратя на бессмысленное бумагомарание огромную кучу времени. Пролистав несколько десятков страниц, я, наконец, смог найти среди мыслей и переживаний совершенно незнакомого мне человека, нечто похожее на дельную информацию.