Планета Тивит

– Не разнеси тут все к чертям!– попросил я ее, закрывая глаза, потому что в этот момент колдунья выпустила силу наружу. Поток плотно сжатого воздуха сорвался с ее тоненьких пальчиков и с грохотом врезался в стену, срывая с нее вместе с полками и обшивку. Раздался треск, будто грохнула молния. Я инстинктивно прижал жену к себе, закрывая ее от осколков, даже не подумав, что можно поставить защитный щит. Через мгновение все стихло. На открывшейся нам стене красной краской было нанесена фраза: «Все можно исправить, кроме смерти. И смерть, как оказалось тоже».

– Это маяк!– радостно воскликнула Красовская, бросаясь к обшарпанной после удара ведьмы стене.

– Как Митусов забрался в подсобные помещения?– удивилась Света, рассматривая крупные кривые буквы с потекшей когда-то краской.

– Он был директором самого дорогого хозяйственного магазина во всем Харькове, где скупались все бонзы советского периода,– пожал плечами я,– думаю, что связей у него хватало.

Красовская рассматривала надпись на стене. Провела по ней ладонью. Словно хотела что-то понять.

– Это не похоже на Митусова…Во фразе есть смысл.

– Думаю текст ему диктовал Координатор. Это потом уже, когда его насильно свели с ума, он стал писать на стенах полную ересь,– разъяснила глава Ковена ведьм,– в тексте указано, скорее всего, направление, в котором надо искать второй маяк. Прикоснись к стене печатью!

Подруга сделала шаг вперед. Тяжело вздохнула, словно перед прыжком в воду. Представляю, что она сейчас ощущала. Вся ее жизнь зависела от того правильную теорию мы выстроили или нет. Угадали с маяком, или татуировка, нанесенная самим дьяволом мгновенно испепелить ее.

– Давай!– приободрил я ее, приобняв за плечи.

Девушка вздрогнула и протянула свое запястье вперед. И в тот же миг надпись ответила теплым оранжевым свечением. Между печатью дьявола и кривыми буквами, нарисованными Митусовым больше тридцати лет назад, возникла магическая связь. Тонкие нити энергии связали их накрепко, распечатывая одни из врат для прихода Сатаны в наш мир.

Красовская изогнулась от боли, закричала. Ее рука затряслась под воздействием темной силы, а потом там, где у нее появилась единица, тушь начала растекаться, обращаясь в жирную черную кляксу, начинавшую медленно просачиваться из-под кожи, материализуясь в нашем мире неким угольно-темным дымком.

– Тьма…– Агриппина отшатнулась в сторону, да и я ощутил, как мурашки ужаса забегали по моей спине под рубашкой. Сгусток шевельнулся, будто бы приноравливаясь к новому для себя миру, обвыкаясь с новыми ощущениями. Стены подсобки покрылись инеем. Лампочка под потолком замигала.

– Тьма идет!– я увидел, как испуганно выглядит колдунья, как крупные капли пота стекают по ее красивому высокому лбу.– Это сама тьма!– пораженно прошептала она, указывая на черный дым над рукой Яны.

Сгусток, будто бы определился, что ему делать. Повисел немного в воздухе, а потом с легким шипением поплыл к нарисованным на стене буквам. Яна обессиленно рухнула на пол, но помочь ей мы не могли, все трое наблюдая за движением мощнейшей темной силы, попавшей в наш мир. Тьма шевельнулась, будто бы в последний раз оглядываясь на ту, которая носила ее в себе, а потом со всего маху впечаталась в стену. И в тот же миг буквы, тридцать лет назад нарисованные Олегом Митусовым, стали расплываться исчезая, вместо них в стене вдруг открылся огненный провал. Пламя разноцветными языки лизало стену в своей страшной круговерти. Я отшатнулся, закрывая собой Светку с Агриппиной. Жар адского пекла опалил мне волосы, а потом стих, исчезнув, словно его и не было.

На полу слабо шевельнулась Яна, тихо простонав. Жена бросилась к ней, следуя неистребимому инстинкту врача. Осмотрела ее, помогла подняться. Взгляд у подруги был, конечно, уставший, но вполне себе осмысленный. Она даже смогла вяло улыбнуться, первым делом бросив взгляд на свое запястье.

– Единица исчезла…– пробормотала она, пораженно глядя на свою руку. Агриппина рванулась к ней.

– Действительно исчезла!– подтвердила она.– Кроме пентаграммы никаких других татуировок на руке Красовской не было. Я облегченно выдохнул. Слава Богу, что мы успели найти маяк, выбросив туда могучую темную силу сжирающую журналистку изнутри.

– «Все можно исправить, кроме смерти. И смерть, как оказалось тоже»,– вслух продекламировала исчезнувшую запись Агриппина, задумчиво кусая губы,– чтобы это могло означать?

– Думать об этом будем завтра,– решил я, помогая встать Яне и помогавшей ей Светлане,– а сейчас нам всем пора отдохнуть…

На входе нас уже поджидало несколько машин патрульной службы с вооруженным до зубов спецназом. Какой-то генерал расхаживал вдоль них, громко матерясь, покрывая на чем свет стоит всех и вся. Позади него, почтительно отступая на полшага, как и положено подчиненному, низко понурив голову брел Максим. Посетителей «Макдоналдса» эвакуировали. Павловскую площадь оцепили, перекрыв движение, и лишь далеко в стороне жалась стайка работников кафе, утешая своего товарища, которого Макс умудрился вырубить одним ударом, когда мы прорывались внутрь.