Планета в косметичке

Каждый день в 5 утра Абделе возникает на моем пороге с горшочком свежесваренного умрогхо. Пока я пью теплое, вываренное до состояния патоки пойло из высушенных на солнце стеблей молодой тыквы и ее незрелых семечек, Абделе приговаривает: «От такой еды глаз делается зорче, ум острее, тело стройнее, а кошелек толще». Наутро после неожиданной ночной встречи с соотечественниками моя компаньонка мрачно сообщает, что группе русских, живущей в соседнем поселении нкуенго, не видать теперь победы на выборах как своих ушей. Духи разозлятся, что клиенты нарушили все порядки: напились и показались в соседней деревне…

Затем часов до 4 дня я наблюдаю бесконечные племенные песни и пляски и, когда велят, даже принимаю в них участие. И только потом мне дают очередное «лакомство» — высушенные на солнце бычьи хвосты с добавлением нтсцофу — острейшего местного перца, который, как полагают нкуенго, дает энергию, необходимую для повышения по службе.

Как-то днем совсем близко к нашей деревне подходит слон — и мы все прячемся по хижинам. Это вовсе не такое безобидное животное, каким кажется в зоопарке. Слоник долго беснуется в окрестностях, после чего оказываются поваленными и расколотыми бивнями в щепки сразу несколько деревьев.

Ближе к ночи мы всем племенем сидим у костра, разведенного на центральной «площади», поем песни и пьем сакубона — это что-то сильно алкогольное. Наверное, поэтому по вечерам меня сильнее всего преследует ощущение нереальности происходящего. К концу «срока» я, судя по собственным шортам, действительно, здорово худею — но, как мне кажется, больше не от магии, а с голодухи.

Дары нуворишей

Утром предпоследнего дня, сразу после тыквенного завтрака, Абделе ведет меня на площадку, куда четверо аборигенов притаскивают… целый ящик драгоценных украшений! Меня просят склониться над ним — и Абделе исполняет протяжную ритуальную песню, которая должна способствовать повышению моей зарплаты. То, что в ящике не бижутерия, видно невооруженным глазом — и я гадаю про себя, не имеют ли эти сокровища отношение к «De Beers», знаменитой ювелирной компании, контролирующей всю добычу алмазов на территории ЮАР. И вдруг получаю неожиданный ответ: все это подарки благодарных клиенток — преимущественно русских! Спросив разрешения, фотографируюсь на фоне этого богатства. Вообще, нкуенго позволяют снимать себя и даже с удовольствием позируют; единственное табу — отправление главного культа. В последнюю ночь, на которую запланирован основной ритуал обращения к духам по моему поводу, меня просят оставить камеру в хижине: духи не любят попыток их запечатлеть.

Без члена на шее

Днем несколько мужчин-нкуенго уезжают на грузовичке, принадлежащим племени, к океану — за акулой (чтобы акулы не подплывали к пляжам, вдоль всего побережья ЮАР расставлены специальные сети, что при определенной сноровке позволяет подплыть на лодке и извлечь из ловушки мертвого хищника). Акулий клык понадобится для обращения к Мами Вата — Духу Воды. Как поясняет мне Абделе, этот дух отвечает за здоровье и красоту тела. Еще для меня будут беспокоить двоих: Да и Хоуелоусу-Да — это так называемые радужные змеи, покровители творчества и разума. Ближе к ночи Абделе просит меня раздеться догола, выдает долгожданную набедренную повязку из пальмовых листьев и втирает в мой лоб какую-то вонючую прозрачную мазь.

— Не волнуйся, — смеется она, — это всего лишь эссенция из крокодила. А чтобы, например, вызвать Мути,[14] необходимо вешать на шею свежеотрезанный мужской член.

С наступлением темноты все наше племя, включая малолетних детей, садится в круг на центральной площадке, по периметру которой расставлены горящие факелы. Посередине сооружен деревянный постамент типа огромного стола, устланный козьими шкурами; на нем в каком-то корыте установлен зловонный акулий труп. Меня усаживают в изголовье этого стола на циновку. Абделе раскладывает передо мной какие-то причудливые фетиши и тотемы и шепчет: «сперма гориллы», «игла дикобраза», «страусиный член» (нечто маленькое и сушеное), «кости ядовитой змеи мамба». Под оглушительную дробь тамтамов мне подносят огромную чашу сакубона. Я давлюсь (меня и так уже мутит от запаха дохлой акулы) — но делаю усилие и — как и все остальные — выпиваю чашу залпом. Затем протягивают курительную трубку и велят сделать ровно три затяжки. Я затягиваюсь и чувствую, что впадаю в транс: мое сердце бьется в унисон тамтамам, а границы пространства начинают куда-то уплывать.

Духи здесь, зомбито!

— Теперь ты зомбито! — заявляет Абделе (так в Африке называют людей, достигших нужного состояния для общения с духами; отсюда и пошло известное белым слово «зомби»).