Планета в подарок

— Ты не одобряешь наших действий, Рэй? Наверное, ты рад слышать, что мы потеряли след ребенка? Я согласен, в некотором смысле, наш поступок можно назвать бесчеловечным, но прими во внимание: когда он вырастет, его коэффициент интеллекта превысит 2000 единиц по шкале Вейганда, он будет обладать всеми наследуемыми талантами — от музыки до математики, — и все это будет передаваться по наследству его потомкам! Ты хочешь, чтобы «выращивание» талантов стало монополией жестоких, напыщенных, ограниченных центавриан?

Как мне отнестись ко всему этому?! Я вспомнил рассказы о похищении детей для продажи, и вот теперь я сам свидетель подобного преступления. И его подготовил мягкий, мудрый старый Тодер, знакомый мне с детства! Я почувствовал отвращение.

— Каковы ваши дальнейшие планы? — шепотом спросил я.

— Воспитать его на Марсе. Потом, когда он вырастет, приступить к смешению генетических линий медведианской нации для распространения разновидности фермента на половину человечества.

Было ли это прекрасным планом ускорения человеческой эволюции или безумным кровосмешением, больше подходящим для домашних животных? Я пока не знал ответа. Мне следовало задать еще один вопрос… Но Лугас опередил меня, он заговорил очень сердитым голосом:

— Почему мы стоим здесь, болтая с Мэлином? Вы не слышали меня? Центавриане, возможно, попытаются увезти ребенка с Марса, и наша многолетняя работа пойдет насмарку. Хоуск очень близко подошел к правде, допрашивая Мэлина; это чудо, что он не похитил кого-нибудь из моих более информированных офицеров. Я приказал им быть внимательными, и до сих пор… Во всяком случае, как я уже говорил вам прошлой ночью, я не доверяю Мэлину! Он слишком кстати появился на Дарисе. Мы могли долго держать все в тайне от центавриан, но земляне слишком открыто симпатизируют медведианам, а Земля — планета, где ничего не скроешь от…

— Кто такие Питер Найзем и Лилит Чой?

Лугас остановился, потеряв нить рассуждений. Тодер быстро ответил:

— Два видных молодых члена промедведианской фракции на Земле, выступающей за разрыв между Старой Системой и центаврианским секретом и заключение постоянного союза с медведианами.

— Что они могут сделать с ребенком, если он попадет к ним?

Лугас и Тодер обменялись озадаченными взглядами. Тодер сказал:

— Передадут его медведианам, естественно. А это так же ужасно, как если бы он остался у центавриан, где его ум заключили бы в «смирительную рубашку» жизни. Даже если они не разгласят о своей одаренности, в чем я сомневаюсь, они все равно не удержатся от войны. Если мальчик вырастет не прочеловеком, а промедведианином или процентаврианином, это будет гибелью плана великого развития человечества, подготовленный многими поколениями самоотверженных проектировщиков.

— Хорошо, — кивнул я, — а что же после всего этого будет с нами?

Снова пауза. Наконец Тодер пожал плечами:

— Поскольку ты уже многое знаешь, я могу назвать тебе остальные две четверти герба, который я только что показывал. Те, которые не относятся к Тирану Базилю, — это эмблемы моего рода. Мать мальчика — очень замечательная личность, моя внучка Силена.

15

Тем не менее я продолжал колебаться. Я хотел занять такую позицию, которая удовлетворяла бы всех, хотя подобный подход нельзя назвать благоразумным.

Некоторые элементы новой реальности не нашли отзыва в моей памяти. Я думал о Тодере, которого знал как учителя, отца, вспомнил, как сильно он любил детей. Мне казалось, они были частью его жизни. Никогда я даже не подозревал, что он мог быть отцом. И сейчас эта мысль оставалась отдаленной, обособленной от меня.

С другой стороны… Я не имел возможности обдумать то, что он сообщил мне о центаврианах и медведианах; я должен был оттянуть время, чтобы получить такую возможность. Но на первый взгляд его информация казалась верной. Я и сам интуитивно чувствовал, что стремление в начале межзвездной колонизации прототипа медведианина на «север» от Старой Системы, а прототипа центаврианина на «юг» едва ли было случайным.

Тем не менее три пути, три судьбы открыты перед ребенком с таким превосходным генетическим вкладом (если он не погибнет или не заболеет в результате этой нелепой ссоры из-за него).

Могу ли я автоматически принять план Тодера? Согласен ли я, что будет лучше для всех, если ребенок пойдет по тому жизненному путь, который проделал я? Мне не хотелось, чтобы мальчик воспитывался у Тодера, даже если я и сам после всех скитаний обратился опять к нему. Не он ли говорил мне, что марсианский путь, лишенный жизненной силы, был узким переулком, направленным в будущее, но ведущим в никуда. Этот путь стал таким же архаизмом, как и космические планы межзвездных ковчегов после испытаний межпространственных двигателей.