Планида Сергея Капустина

Будучи душой и сердцем преданным одному и только одному тренеру Борису Павловичу Кулагину, Сергей Капустин воссоединяется с ним после трехлетней разлуки в сборной и четырехлетней разлуки в клубе; воссоединяются они в московском «Спартаке», куда маститого Кулагина приглашают для решения высоких турнирных задач.

Расставание с псевдоармейской службой и возвращение под крыло любимого наставника стало для двадцатисемилетнего Сергея Капустина двой ным праздником. О большем он тогда и не мечтал! Воодушевление, избыток эмоций… Впереди предстояли годы хоккейной жизни, в которой ему было что продемонстрировать, в которой ему очень-очень хотелось играть на полную катушку, в которой очень-очень хотелось красивого и успешного хоккея в исполнении личном, своего звена, своей новой команды, ну и, конечно же, сборной страны.

Замечательно отдохнув с женой и сынишкой в июньском отпуске, Сергей отправился с новым спартаковским коллективом на предсезонный сбор в Алушту. В отличие от подавляющего большинства хоккеистов, ненавидящих эту летнюю пахоту, он по-прежнему, как и в начале карьеры, тренировался в охотку, и никакие изнурительные и даже однообразные занятия не были ему в тягость. Напротив, за время отпуска уже успел соскучиться по хоккейной «движухе» – нелегкая легкая атлетика, тяжелая атлетика и на десерт мини-футбол или баскетбол по хоккейным правилам…

Обычно на летнем сборе хоккейной команды впору было вывешивать у входа на территорию базы, где размещались спортс мены, транспарант на всю ширину въездных ворот – «Посторонним вход воспрещен». Ну прямо как в комедийном советском фильме с Евгением Евстигнеевым в главной роли, где действие происходит в советском пионерском лагере…

Однако главные тренеры, не лишенные «свободомыслия» и благодаря этому способные отходить от принятых стандартов и сплошных запретов, иной раз проявляли инициативу. Единицы таких было. Они позволяли некоторым хоккеистам брать с собой жен и детей на июльский сбор, идя навстречу только тем, кого считали лидерами коллектива, которые в сезоне будут тащить команду за собой. Разумеется, поселяли любимых жен и очаровательных детишек отдельно, где-нибудь поблизости от спортивной базы.

Кулагин, приняв «Спартак», сразу позволил ближайшей родне не разлучаться с главами семейств и в июле. Борис Павлович отличался педагогическим даром, даром психолога. Сознавал, что спортсмены в сезоне отблагодарят его за такую поблажку. Да и в эмоциональном плане вкалывать на крымском солнцепеке полегче будет, когда рядом жена с ребенком.

Сергей Капустин стоял первым в списке тех немногих, кому разрешили не расставаться в июле с близкими.

Татьяна Капустина:

«Летом 80-го после жуткой нервотрепки с уходом из ЦСКА мы наконец-то уехали со «Спартаком» в Алушту на предсезонный сбор. Женам разрешили находиться там, только в другом корпусе. Мы занимали комнату с женой Бори Александрова. Рядом жила жена Вити Шалимова, еще кто-то…

Все было замечательно. Сереженька наш купался, загорал, играл. Ловкий и непоседливый, он в любые игры играл с задором.»

(Леонид Рейзер. Сердечная избыточность. «Горячий лед», 2014)

Виктор Шалимов:

«Сынишка Серегин был ровесником моей дочки. Они постоянно бегали поблизости, пока мы тренировались. Бегали по стадиону, по дорожкам, если они свободны были».

Александр Волошин:

«Сережка, тот пацанчик был просто обалденный! Красивый. Белобрысый. Глазастенький. Шустрый. С папанькой в хоккей дома гонял. Как загляну к ним в гости, так Сережка носится по квартире.

Серега в нем души не чаял!»

Учебно-тренировочный сбор приближался к завершению.

Татьяна Капустина:

«…Накануне вечером Сереженька долго и весело возился с баскетбольным мячом, пытаясь забросить его в кольцо; мяч-то большой и тяжелый для него, но он так азартно кидал его вверх…

А наутро почувствовал какую-то слабость. Симптомов простуды не было. Появилась температура.