Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

В ближайшей перспективе введение налога оказалось крайне удачным и принесло казне 45 000 фунтов – гораздо больше, чем предыдущие попытки регентского правительства собрать деньги посредством феодальных пошлин. На вырученные средства Генрих и Хьюберт снарядили летнюю экспедицию по освобождению Гаскони. Возглавили ее младший брат Генриха, Ричард – подающий надежды молодой человек 16 лет, которому в начале года преподнесли в качестве подарка на день рождения титул графа Корнуолла, – и 49-летний государственный деятель, ветеран войн и дядя короля, граф Солсбери.

Хорошо оснащенная и направляемая опытной рукой вылазка оказалась успешной. Англичане продвигались быстро и сражались яростно; отбросили французов и помешали им захватить то, что осталось от английских владений. Солсбери вскоре понял, что за один сезон отвоевать Пуату не получится, зато ему удалось взять под контроль Гасконь с ее важной для английской короны виноторговлей, закрепив зависимость, которая сохранится еще на два столетия. Эта победа стала высшим достижением регентского правительства Генриха.

И тем не менее территориальные и торговые приобретения были, пожалуй, не так важны, как сделка, заключенная дома: та, что касалась политического участия, реформирования правительства и государственного бюджета. Тогда же, когда флаг короля Англии взвился над замками Гаскони, копии двух великих хартий распространялись по королевству за проливом. Королевские юристы чесали в затылке и пытались найти в них какие-нибудь лазейки, позволяющие королю сохранить свои привилегии. Но джинн уже вырвался из бутылки. Хартии высоко оценили везде, где бы они ни приземлились. Очень быстро стало очевидно, что конституционный договор заключен. Администрация Генриха начала процесс, благодаря которому деньги для военных экспедиций шаг за шагом обменивались на политические свободы, оформленные в виде хартий, расходившихся по всей стране. Соглашение было достигнуто в ассамблее баронов, епископов и других магнатов, и хотя это, конечно, был еще не парламент, в каком-то смысле ассамблею можно считать его началом. Феодальные прерогативы короля и пределы его власти над подданными стали отныне темой для обсуждений и переговоров с политическим сообществом. Такое положение дел сохранится до конца Средних веков.

Наконец-то государь

Период малолетства Генриха мог и, вероятно, должен был закончиться в конце 1225 года. Это было бы разумной датой по многим причинам: королю исполнится 18, он будет уже достаточно взрослым, чтобы называть себя мужчиной. В 1225 году были переизданы хартии, и это могло окончательно поставить точку в правлении его отца и отметить начало его собственного. Все выгоды такого шага стали бы очевидны в ноябре 1226 года, когда Людовик VIII в возрасте 39 лет умер от дизентерии, и началось долгое малолетство его сына, нового французского короля, 12-летнего Людовика IX.

Но в 1225 году начать все с чистого листа не удалось. Не удалось и в январе 1227 года, когда 19-летний Генрих на совете в Оксфорде объявил себя полностью совершеннолетним. Несмотря на то что король начал обустраивать собственный двор, где его наставники влияния не имели, было очевидно, что ему все еще не хватает компетенций для осуществления власти. Он разрывался между двумя стратегиями, особенно по отношению к Франции. С одной стороны, в 1228 и 1229 годах Генрих пытался собрать денег, чтобы вернуть Нормандию и Пуату, и выкручивался, как мог, лишь бы не исполнять обязательств по хартиям, вступившим в силу в 1225 году. С другой стороны, реальная власть по-прежнему была в руках де Бурга, сдерживавшего энтузиазм Генриха и его брата Ричарда, графа Корнуоллского, относительно войны на континенте. Осторожный де Бург не дал королю нанести массированный удар, без которого цели было не достичь, и попытки Генриха захватить Нормандию, предпринятые в 1229 и 1230 годах, с треском провалились.

Де Бург вцепился во власть, которую давала ему должность пожизненного юстициария, а Генриху не хватало сил и уверенности в себе, чтобы перехватить бразды правления. Его мучительное квазинесовершеннолетие сверх всяких приличий растянулось еще почти на десять лет. Только в 1234 году Генрих избавился от человека, полученного в наследство от отца, и, чтобы подтолкнуть его к этому шагу, потребовался тяжелейший кризис.

Долгий путь к зрелости и независимости, склонность сверх меры полагаться на по-отечески опекающих его министров, которые фактически оставались регентами при давно дееспособном правителе, – причину этого следует искать в самом характере короля. Генрих с ранних лет был нерешителен и даже простодушен; предавался мечтам, но воплотить свои идеи в реальность не мог: ему недоставало решительности, необходимой для волевого правления, – решительности, свойственной и худшим из его предков.