Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Показательно, что бароны решили апеллировать к духу хартии Генриха I. Хартия вольностей, подтвержденная Генрихом II в 1154 году, обещала (кроме прочего), что король не будет грабить Церковь, не будет вменять чудовищных пошлин на наследство, браки и повторные браки вдов, не будет злоупотреблять опекой и не будет расширять площадь королевских лесов. Все эти требования напрямую касались поведения короля Иоанна, но выбор в качестве основы хартии Генриха I показывает, что бароны считали свои претензии к королю претензиями к правлению Плантагенетов в целом, уходящему корнями на 100 лет в прошлое. У баронов были убедительные причины придерживаться такой позиции, но их аргументы были проигнорированы. Иннокентий назначил архиепископа Лангтона посредником между королем и баронами, но организовал и официальные слушания дела на диспуте в Риме. Там, вместо того чтобы справедливо разрешить конфликт, Иннокентий полностью встал на сторону своего вассала и крестоносца короля Иоанна. Иннокентий писал английским баронам и приказывал им заплатить щитовой налог и перестать выдвигать королю требования – топорное решение, которое никак не могло успокоить серьезные политические волнения в Англии. Единственным выходом оставалась гражданская война. 5 мая 1215 года группа мятежников оказала открытое неповиновение Иоанну: они отозвали свои оммажи и отреклись от присяги на верность – фактически отвергли его как короля Англии.

Баронов, выступивших против короля, возглавляли заговорщики 1212 года: Роберт Фицуолтер, принявший помпезный титул «маршал воинства Божьего», и Эсташ де Весси. Последний был лидером группы северных баронов, в которую входили Уильям де Мобурей, Ричард де Перси и Роджер Монбегон, лорд Хорнби из Ланкашира. Северяне были сплоченной группой, связанной браками, родством и территориальным соседством, и у каждого была причина не любить короля и его режим. Среди лидеров мятежников была и группа магнатов из Восточной Англии и графств, прилегающих к Лондону: из этих на слуху были Ричард де Клер, граф Хертфорда, его сын Гилберт и Жоффруа Мандевиль, граф Эссекса и Глостера. К мятежу присоединились Роберт де Вер, граф Оксфорда, Генри де Богун, граф Херефорда, и сын Уильяма Маршала, Уильям-младший. Множество – на самом деле почти все – мятежных баронов выступило против Иоанна, преследуя личный интерес, а некоторые, как Фицуолтер, были просто воинственными и беспринципными людьми. Но бунтовщиков связывали и зачатки идеологии: понимание, что правление Плантагенетов в целом, и в особенности правление Иоанна, нуждается в фундаментальных реформах.

Однако после того, как бароны отозвали свои ленные присяги, уже вряд ли можно было что-то реформировать, не прибегая к кровопролитию. 10 мая Иоанн написал мятежникам и пообещал, что «не станет арестовывать или лишать владения ни их самих, ни их людей и не применит к ним силу, кроме той, что полагается по закону страны и иначе как по законному приговору равных им». Он попытался лично умилостивить тех, с кем особенно сурово обошелся во время подготовки кампании в Пуату. Он предложил возложить решение вопроса на комитет из восьми баронов, возглавлять который будет лично папа. Его условия отвергли, и 12 мая Иоанн приказал конфисковать земли бунтовщиков. Теперь уже нельзя было закрывать глаза на факт, что Англия, впервые с 1173 года, находилась в состоянии войны сама с собой.

На третьей неделе мая состоялась битва за Лондон между графом Солсбери – которого освободили из тюрьмы, куда он попал после Бувина, – и группой мятежных баронов, возглавляемых Фицуолтером. Темной ночью бунтовщики мчались в направлении столицы, критически важной как для символического, так и для стратегического контроля над Англией. Лондон был двигателем экономики, оплотом культуры и источником процветания, городом-крепостью. Его внушительные стены вздымались замками – Тауэром Вильгельма Завоевателя на востоке, замком Бэйнардз на западе. Острые верхушки десятков мелких церквей пронзали горизонт, похожие на иголки рядом с центральным шпилем на деревянной крыше огромного кафедрального собора Святого Павла, гордо возвышавшегося на холме Ладгейт. Лондон был торговым узлом, колыбелью политической власти. В годы анархии королю Стефану удалось выстоять против Матильды благодаря тому, что Лондон был в его руках; весной 1215 года город снова стал драгоценным ключом к контролю над Англией.