Планы на ночь

Я почему-то думала, что этот вечер мы проведем с Никитой, хотя он не позвонил мне сегодня ни разу. Что он сейчас поделывает, интересно мне знать? Может быть, ужинает где-нибудь с Юлькой после тяжелого рабочего дня? Разве он обязан мне в этом отчитываться? А чем я обязана ему? Ну, посижу где-нибудь со своим собственным мужем, убудет от меня, что ли?

— Сегодня я не могу, — неожиданно для себя ответила я.

— Почему?

— У меня кот некормленый.

— Сколько тебя помню, Маня, столько ты своим котом отмазываешься. Что я Беню не знаю, что ли? Если эта сволочь лопать захочет, то и амбарный замок на холодильнике его не остановит, все взломает и все сожрет.

— Да, что-то я увлеклась, забыла, что ты какое-то время с нами сожительствовал.

— Ну, во-первых, не сожительствовал, а жил. А во-вторых, жил я с тобой, а не с котом.

— Я и Беня — близнецы братья. Как Ленин и партия. Я за него любому пасть порву.

— Ой, только не надо. Пасть она порвет. Да ты же даже таракана не обидишь.

— Таракана не обижу, а пасть ему порву, если он моего Бенечку хоть пальцем тронет.

— Кто пальцем тронет? Таракан?

— Таракан или любое другое животное, типа мужика.

— Ладно, хватит, — разозлился Бородин. — Идешь со мной ужинать или нет? Считаю до трех. Раз…

— Иду.

— Вот так бы и сразу, а то Беня, Беня…

— Сейчас раздумаю.

— Не надо. Я все понял. Куда пойдем?

— Не знаю. Но хорошо бы во что-нибудь не пафосное.

— Поехали в «Пироги»?

— Да какая разница, пироги-пряники, лишь бы недолго и поближе к метро.

— Ё-мое, ну я дурак! — запричитал Бородин.

— Что случилось? — испугалась я.

— Я же машину у твоего офиса оставил.

— У тебя машина появилась?

— Ну, конечно. Я ее оставил и побежал за цветами. Потом встретил тебя и все забыл.

— Ну, ты даешь, — засмеялась я, — придется возвращаться.

Мы пошли в обратную сторону. Так до утра и проходим, подумала я. Беспокойство меня не оставляло. Как там мой Никита? Где ты, Никита? Что с тобой? Как ты без меня? А мы друг без друга?

— О чем ты думаешь? — спросил Бородин.

— Ни о чем, — солгала я.

— А я думаю.

— О чем? — Я мысленно попрощалась с Никитой.

— О том, что, кажется, дождь собирается.

— Вот и хорошо. Обожаю дождь. Особенно первый весенний.

— У тебя с головой всегда было не так, как у всех.

— Это точно. У меня и сейчас ничего особо не изменилось.

— Может быть, я за это тебя и люблю.

— «Люблю»? Ты не оговорился?

— Я хотел сказать «любил».

— Пожалуй, так точнее.

— Не знаю, что точнее, что нет.

— Давай, не будем вдаваться в подробности.

— Давай, — согласился Бородин и, немного помолчав, добавил: — Но знаешь, порой мне кажется, что это не я ушел от тебя, а это ты меня бросила.

Я остановилась на месте как вкопанная: как это он догадался? Потом засунула лицо в цветы и стала сосредоточенно их нюхать. Бородин продолжал движение один.

— Ты где? — очнулся он и начал оглядываться.

— Я тут. Букет нюхаю.

— Давай догоняй.

Мы стояли на расстоянии пяти-семи метров и внимательно друг на друга смотрели.

— Ну так как насчет «Пирогов»? — спросил Бородин.

— Запросто! — ответила я и пошла ему навстречу.

Ничего примечательного в нашем свидании не было. Бородин посадил меня в свой новый, с иголочки, «форд», отвез в «Пироги» напоил-накормил и доставил домой в целости и сохранности. И все-таки ему удалось меня удивить. «Люблю»? «Любил»? Зачем это? К чему? И именно сейчас, в этот ответственный момент, когда моя непутевая жизнь наконец-то обрела свое пусть и не глубокое, но уже намеченное пунктиром русло на карте моей судьбы.

И вообще, вот что я заметила. Пока ты находишься в полном отстое, кризисе, депрессии, обливаясь слезами и соплями по поводу и без, вокруг тебя сразу же образовывается полный вакуум. Мужики в лучшем случае не замечают тебя, в худшем — бегут как от прокаженной. Но когда на твоем горизонте начинает пробиваться слабый луч света, небо светлеет и проясняется и ветер с маниакальным постоянством перестает сбивать с ног, они, мужики то есть, все, скопом, тут как тут.

А если тебе особенно повезет, и удача, или успех, а тем более новая любовь возродят в тебе надежду на светлое будущее, эти гады обретают крылья и начинают кружить над твоей головой, как вороны над скорой добычей. Человек в счастье беззащитен, щедр и уязвим. А женщина, в частности, становится привлекательным объектом внимания для самцов, жаждущих, чем бы дармовым поживиться. В природе это явление называют течкой. Вокруг открытой к любви самки мгновенно образуется общество не всегда дружественных друг к другу кобелей. А сезон свадеб приходится в основном на весну. А что у нас теперь? Весна! Весна, как много в этом слове для сердца женщины слилось, но что-то в нем оборвалось. И приятно, и противно одновременно.

Хочется надеяться, что Бородин — это только первый звоночек. Эдакий вечерний звон, наводящий так много дум. Но откуда внутри такое сладкое злорадство? Это мелко, мерзко, недостойно!