Планзейгер. Хроника Знаменска (СИ)

Этим же вечером с помощью Иеремии Черемушкин разобрал vip-будку. Освобожденный Трезор ускакал к живой изгороди и, вытаращив глаза, долго справлял нужду. Потом долго и старательно задними лапами закидывал нужду землей. Такую кучу накидал. Да ещё облаял любопытствующего Семендяева, который, встав на цыпочки, следил за действиями собаки.

— Что, Сергей Сергеевич? — крикнул ему вышедший на крыльцо Черемушкин. — Рановато спать-то?

— Сам дурак, — тихонечко сказал Семендяев, потом наддал голосом: — Чем Трезора кормите? Скоро с лошадь будет.

— Что поймает, то и слопает, — ответил Черемушкин. — Особо не утруждаемся.

— Отдали бы его, что ли, в питомник, — посоветовал Семендяев. — А здесь люди живут, мало ли что.

— Не, он мирный, — возразил Черемушкин. — Спокойной ночи, сосед.

«Вот хорек, — подумал Семендяев, уходя в дом. — Раньше товарищ генерал, а теперь сосед. Совсем обнаглел»…

Мортимер прекрасно видел, что временная система, в которой существует Знаменск, схлопывается, изолируется, а потому торопился. Те немногие, кто об этом знал, в частности Мусатов и его ближнее ученое окружение, а также Денис Антипов (откуда только?) и члены теософского общества «Москва» видели в этом личную заслугу Мортимера. О да, об этом человеке уже слагались легенды.

Сам же Мортимер отдавал себе отчет, в чем причина. Никак не в Планзейгере или ещё в чем-то сверхъестественном, разумеется нет. Господь распорядился. Но не так, как мы распоряжаемся существованием надоевшей мухи — берем газету и шмяк! Только мокрое место остается. Вовсе не так. А мог бы, в назидание.

Единственное, что оставалось — набить в город побольше людей. Всяких. Богатых и бедных, знаменитых и не очень, чтобы улицы кишели народом, чтобы пляжи были битком набиты, чтобы в магазинах было не протолкнуться. Ну и, естественно, бурный рост промышленности, жилищного строительства и сельского хозяйства. Плюс высокие зарплаты, расцвет культуры, поощрение талантов. Радостные счастливые лица, прекрасная бодрящая музыка, любовь к Отечеству и, естественно, к Знаменску. Разумеется, в каждом округе Храмы. Пора браться за Храмы, время поджимает.

Глава 28. Тебе знакома эта программа?

К молодому ученому из Франции, который работал в Центре Мусатова, приехала его подруга Ивет. До этого дальше Москвы она не бывала, а тут какой-то Знаменск под какой-то Тулой. Оказалось, что до Знаменска от Москвы всего лишь пятнадцать минут езды на чистеньком метро. Пожив три дня в шикарном трехэтажном особняке друга и полазив по городу, юная француженка написала подруге письмо следующего содержания (в переводе на нормальный язык, конечно).

«Привет, ёжик. Тут обалденно. Пляж в трех шагах, водичка морская, чистая, каждые полчаса легкий шторм, который сносит с ног. Мясо, пиво и мороженое бесплатно, но много пива не выпьешь — неохота. Вот жалость-то. Халява — и неохота. А всё почему? Тепло, но не жарко, не потеешь, поэтому и пить не нужно.

Город красивый, здоровенный, пешком ноги стопчешь. Езжу на трамвае, автобусе, либо конной бричке. Как гостю города опять же бесплатно. Сечешь?

Магазины блеск, выбор огромный и страшно дешево, но есть и секонд, там, естественно, за так. А дальше слушай: в секонде тут задарма дают то же самое, что у нас в шопах продают за бешеные бабки.

Вчера приезжал Ален Делон, выступал перед местным молодняком. Мы с Жаном тоже были, после встречи поболтали с метром. Ему тут страшно нравится, жаль уже старенький, а то бы запросто переехал. Поговаривают, здесь его пообещали омолодить. Ты мотай на ус-то, мотай. В этом Знаменске кто уже только не побывал, разве что Элвис Пресли не был, да и то потому, что помер.

Только что позвонил Жанчик, получил аванс. За такой аванс в центре Парижа нужно работать круглый год.

Да, и ещё. Опять же под боком Волшебный лес, где есть всё. На рынок ходить не надо. Так вот, если интересно, я нашла тут плантацию классной дури.

А теперь думай, почему я хочу остаться».

Это письмо позвало в дорогу не одного только ёжика, а и с десяток её подруг и друзей, живущих в пригороде Парижа и мечтающих о светлом будущем. Так что вскорости трехэтажный особняк Жана Бланшара кишел веселой молодежью. Жизнь била ключом начиная с момента приезда весь день, весь вечер и до полуночи, пока на пороге развеселого особняка не появилась парочка крепких белозубых молодых людей.

Один из них, который назвался Небиросом, прошел через косоглазую толпу как нож сквозь масло и вырубил орущий проигрыватель. В это время второй, который назвался Берцем, быстренько выяснил причину косоглазия и конфисковал мешок ворованной марихуанны, тайком с целью наживы разведенную Старожилом.

Далее Небирос отозвал в сторонку пьяно улыбающегося Жана и что-то сказал ему на ухо, после чего Жан мгновенно протрезвел, покрылся испариной и, прижав руку к сердцу, клятвенно заверил его в чем-то.

Потом они пожали друг другу руки, и на этом всё. Ночь прошла спокойно, а утром Жан пошёл на работу, друзья же вместе с Ивет — на пляж.