Планзейгер. Хроника Знаменска (СИ)

Здесь, на пляже, было удивительно. Чистейшая бирюзовая вода, белый песочек, как на острове Аруба, в отдалении автоматы с ледяным пивом, беседки для барбекю, откуда тянет ароматом жареного мяса. Десять утра, час назад завтракали, но запах сногсшибательный. Даже не окунувшись, побежали к ближайшей беседке, где колдовал с мангалом толстый и загорелый усатый дядька в белом халате и белом колпаке.

— Шашлык хочешь? — спросил он. — Бери.

Широко повел рукой по стоящим на деревянном столе подносам с мясом на шампурах.

Отмахнулся от евро, как от мух.

Не врала Ивет про халяву. А мясо оказалось вку-усное. Главное — вовремя, потому что уже в одиннадцать на пляже было не протолкнуться. Видать, не одна Ивет написала письмо своей подруге. Кого тут только не было: и черные вертлявые африканцы, и сухопарые англичане с белыми, как снег, животами, и коричневые поджарые кубинцы, и упитанные немцы, и вертящие бедрами бразильянки, и кривоногие…. Впрочем, оставим этих, кривоногих, на совести тех, кто их пригласил в лучший город Земли.

И всем-всем шашлык и прочее жареное мясо раздавалось бесплатно. Какое уж тут искусственное море, какой загар. Кстати, пиво пили все, даже непьющие и даже те, кто не хотел. Вот где было бескрайнее море, и ведь никак не кончалось. Чудо!

Потом кто-то дотумкал, что это рекламная акция. Значит, завтра за всё придется платить. Вот давка-то началась.

И тут подъехал длинный розовый лимузин, из него вышел неимоверно длинный негр, одетый как последний пижон во всё белое. Подняв вверх руку, заставил всех замолчать (попробуйте-ка заставить замолчать полупьяную толпу) и без всякого рупора, но так, что все услышали, сказал:

— Никакая не акция. Пиво и мясо даром, а вот за пользование туалетом придется раскошелиться.

Все возмущенно заорали, не в море же, пардон, опоражниваться, а Мортимер, это, конечно же, был он, весело расхохотался и провозгласил:

— Шутка, господа. Но покушать можно не только на пляже. Бесплатные обеды во всех ресторанах города, а ресторанов у нас много, на всех хватит.

После чего поклонился, сел в лимузин и уехал.

— Мортимер, — прошелестело по толпе. Узнали…

Вместе с Жаном в маленьком кабинете обычно сидели ещё двое — еврей Исаак Лернер, который с утра ушел в экспериментальную лабораторию, и болгарин Красимир Жеков, которому сегодня выпало участие в конференции. Так что Жан Бланшар находился в кабинете один. Другой бы на его месте руки на стол, голову на руки — и храпака, но Жан был не таков. Тут же впрягся в работу и недосып сам собой развеялся.

В одиннадцать Мусатов привел к нему высокого, под два метра, крепкого парня и сказал:

— Это Иеремия, можно Рэм. Поднатаскай по основной теме. Если заинтересуется чем другим, тоже поднатаскай.

И ушел.

— Жан, — сказал молодой француз.

— Знаю, — ответил Рэм.

— Что ещё знаешь? — тут же спросил Жан, которому некогда было возиться с новичком.

Рэм пожал плечами.

— То есть, ничего, — Жан вздохнул.

— Отчего же? — возразил Рэм. — Спрашивайте.

— Образование, ясное дело, высшее, — сказал Жан, усаживаясь за стол, на котором кроме компьютера ничего не было.

Это раньше стол ученого был завален справочниками и таблицами, теперь всё нужное хранилось на жестком диске. В том числе результаты текущей работы, которые по накоплению запросто превращались в диссертацию. Но это всё рутина, старьё, гораздо важнее то, что отсюда, с этого рабочего места, можно было производить манипуляции с оборудованием, установленным в экспериментальной лаборатории, и объектом исследования. Объектом служил доброволец, человек, биоробот не подходил. Поскольку эксперименты в пространстве Зазеркалья несли в себе элементы риска, работа объекта хорошо оплачивалась, просто золото, а не работа. Молодые ученые, так и быть, рисковали собственным здоровьем, никому не доверяли ответственный участок.

Вот сейчас, например, на экране монитора крупным планом высвечивалось лицо добровольца Лернера. Он мужественно, прощаясь с товарищами, таращился в объектив, потом суровая действительность сломала его волю. Он смежил веки, тяжело вздохнул и захрапел.

— Среднее, — ответил Рэм, придвигая к столу свободный стул и подсаживаясь к компьютеру. — Образование, говорю, среднее. Позвольте?

Подвинув к себе клавиатуру, привычно пробежал по ней пальцами. Лернер вздрогнул, открыл глаза и принялся тревожно озираться.

— Ну-ка, ну-ка, что ты сделал? — заинтересовался Жан.

Рэм показал.

— Ты же послал тревогу, — сказал Жан. — Тебе знакома эта программа?

Глава 29. Пространство Козырева

— Как-то само собой получилось, — туманно ответил Рэм.

— Почему среднее? — откидываясь на спинку кресла и пристально глядя на Рэма, спросил Жан. Этот парень чем-то заинтересовал его.

— Мне тринадцать лет, — ухмыльнувшись, произнес Рэм.

— Ну, я не знаю, — сказал Жан и вскочил с кресла. — Это черт знает что. Поднатаскай!

Забегал по кабинету, потом сказал:

— Всё, увольняюсь.

Принялся стаскивать белый халат.

Рэм стукнул пальцем по клавише, через пять секунд в кабинет заскочил дежурный по этажу.