Планзейгер. Хроника Знаменска

Вернувшись на рабочее место, Федор набрал в поиске «Берц Григорий» и на второй страничке после форума «Отменили кирзачи», где бывшие солдатики радовались берцам, нашел искомое.

Сердобольный Григорий увековечил себя в Интернете статьей в защиту нещадно истребляемой птички по названию желтопузик. Он писал, что это очень мирное существо, неприхотливое, зимой улетающее в теплые края, а ближе к лету возвращающееся в родные пенаты. Но никто желтопузика в пенатах не ждет, напротив: народ злобствует, обстреливает из рогаток, не кормит, выкорчевывает память о желтопузике в подрастающем поколении. Спроси у малыша, кто такой желтопузик, писал в конце Берц, и он тебе ничего не ответит. Ничего! И подписался: Григорий Берц, город Знаменск Тамбовской области.

Далее Федор, вспомнив недавнее прошлое, набрал наугад «Тарнеголет, город Мюнхен». И вновь попал.

Некий Тарнеголет из Мюнхена взывал через Интернет: «Ищу русского друга. Гриша, если помнишь историю про шель захав бейца, отзовись. У меня есть ещё одна история — со счастливым концом».

«Вот и меценат», — сказал себе Круглов и помчался к Мортимеру.

— Фамилия мецената Тарнеголет, — промчавшись мимо не среагировавшей Тамары и залетая в кабинет директора, выпалил он. — Он из Мюнхена.

Мортимер посмотрел на него, сияющего, и сказал:

— А ты, брат, хват. Показывай, как нарыл.

Круглов охотно показал всю цепочку. Мортимер вновь похвалил и, прежде чем отпустить, спросил:

— Так что за желтопузик?

— Понятия не имею, — ответил Круглов.

Глава 37. Извините за фигу

Услышав о своем назначении и соответствующем ему окладе, Лаптев схватился за сердце, но быстро пришел в себя.

— И где теперь прикажете сидеть? — спросил он.

— Пока здесь, тебя из секретарей никто не увольнял, — сказал Черемушкин. — Потом посмотрим. У меня ведь тоже кабинета нет. То есть, он возможно существует, но где — не знаю…

От Лаптева они направились в клинику, где выяснили, что Брызгаловы содержатся в отделении физиотерапии. Только вот забрать их оттуда невозможно, нужна подпись главврача, который уехал отдыхать в Анапу…. Либо распоряжение Семендяева.

Пришлось звонить Семендяеву, который принялся было выпытывать, откуда Черемушкин узнал, что Брызгаловы в лечебнице, потом соизволил дать разрешение.

Черемушкин с Лерой отвезли Брызгаловых к себе в особняк, поселили на третьем этаже, но предупредили, что днем в окна лучше не выглядывать, а гулять — только когда стемнеет.

Увидев обращённых, Трезор ощетинился, зарычал, сделался злобным, но когда старший Иеремия поймал его за ошейник и как кутёнка поднял в воздух, мигом подобрел, принялся ластиться, пошёл за ними в дом.

— Нельзя, — строго прикрикнул Черемушкин, и Трезор поплёлся к своей будке.

Вечером свой особняк, по соседству, занял Семендяев. Его привез Менанж на зеленой колымаге. Увидев во дворе соседей новенький пятидверный Вольво, генерал зашипел на Менанжа, чтоб тут же уехал, но Менанж специально вышел из горбатого чудища, позевал, попинал по колесам, пару раз бибикнул, проверяя, хорош ли сигнал, в меру ли громок. Естественно, Черемушкин выглянул из дверей, помахал Семендяеву ручкой и показал на Семендяевский гараж: посмотрите, мол.

Семендяев в ответ состроил ему внушительную фигу (Васька, фыркнув, ушел), но через минуту одумался, последовал совету, и обнаружил в своем гараже серебристый Лексус. Лексус, конечно, был хорош, но вместительный пятидверник много лучше. Мало ли что придется перевезти.

Короче, Семендяев пошёл извиняться за фигу.

Черемушкин с Лерой и их подопечные Брызгаловы, занавесив окна, ужинали на кухне. Трезор в углу с азартом глодал искусственную кость, прессованную из кожи и сухожилий, и на генерала не обратил никакого внимания.

— Ты, Василий, это, извини, — заявил Семендяев с порога.

— Ну, что вы, Сергей Сергеич, — сказал Черемушкин, вставая и делая приглашающий жест. — Я просто показал, чтобы посмотрели в гараже.

— Богато живете, — похвалил Семендяев, садясь с краю. — Икорка, гляжу, ветчинка, шпротики… Я-то подумал — ты язвишь. Дескать, у тебя, Василий, новенькая Вольво, а у меня в гараже шиш на граблях. Извини, поторопился. Ты был прав. И что, думаете, я там обнаружил?

— Что? — тоненько спросила Лера, ставя перед ним тарелку с вилкой.

— Лексус, ребятки, Лексус, — подняв палец, с торжеством объявил Семендяев. — Вот это подарок, так подарок. Вся Европа гоняет на Лексусах, особенно молодежь. Лексус — это скорость, красота, изящество. Дорогая, скажу я вам, машина.

Подцепил вилкой ломтик ветчины, принялся жевать, жмурясь от восхищения.

Брызгаловы ели, согнувшись над своими тарелками, и в разговор не встревали.

— Повезло вам, — произнёс Черемушкин. — А мы и Вольво рады, тоже отличная вещь. Правда, Лерунчик?

— Сергей Сергеич намекает, что не против поменяться, — ответила Лера. — Правда, Сергей Сергеич?

— Ну, в принципе…, — сказал Семендяев и замолчал.

Возникла пауза, которая начала затягиваться.

— В принципе, Сергей Сергеич пошёл нам навстречу, — напомнила Лера.

— Вольво — она больше для стариков, — сказал Семендяев. — Для таких, как я — пузатых, неповоротливых.