Планзейгер. Хроника Знаменска

Главным здесь было двухэтажное бетонное сооружение, имеющее могучие, до крыши, ворота. Ворота были заперты, но Пронин видел, как сюда, в сооружение, одетые в белые защитные комбинезоны люди в противогазах по двое таскали из трубы длинные свертки — иные в кровавых пятнах, иные чистые. Между прочим, пара свертков дергалась и орала нечеловеческим голосом. Очевидно, внизу под сооружением было хранилище. Или морг.

Таскали долго, около часа, и всё это время Пронин сидел в кустах, боясь шевельнуться. Когда всё закончилось и противогазники скрылись в трубе, Пронин облазил местность, прилегающую к площадке. И обнаружил в чаще за сооружением скопление человеческих останков…

Увы, так оно и было, Черемушкин с Дергуновым нашли эти трупы, которые больше походили на хорошо высушенные мумии без запаха. Не столько страшно, сколько неприятно. Черемушкин решил это не снимать.

В отдалении приглушенно лязгнуло — в трубе открылась заслонка. Друзья переглянулись и, стараясь не трещать сушняком, направились к площадке.

Свертков было мало, около десятка. Черемушкин с Дергуновым подождали, пока двое противогазников перенесут их в сооружение, вслед за чем вероломно напали сзади. Сзади-то сзади, но работяги в белом оказались невероятно сильны и выносливы. Удар поленом по голове был им нипочем, только крякнули. Пришлось Черемушкину изрядно потрудиться, все кулаки отбил о резиновые морды.

Наконец, работяги были связаны и брошены в угол. Дергунов попытался снять с одного из них противогаз, чтобы засунуть в рот кляп, но противогаз не поддавался, будто прирос к физиономии, а работяга извивался, как червяк и натужно мычал.

Между тем Черемушкин обежал первый этаж, но дверей вниз, в хранилище, не обнаружил. Пришлось воспользоваться транспортером, по которому съезжали свертки.

Внизу было достаточно светло — на потолке через один горели светильники. Лента транспортера бежала дальше вдоль длинного широкого пустого помещения. Только лишь кое-где вдоль окрашенных оранжевым суриком стен стояли пустые стеллажи. Они были крепкие, эти стеллажи, рассчитанные на весомый груз.

Всё здесь было новенькое, ещё пахнущее краской, под ботинками хрустела бетонная крошка. Да, но как же назад?

— На транспортере, — сказал Черемушкин. — Где-то должен быть рычаг реверса.

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал Дергунов, подходя к полукруглой выемке в стене и вставая на четко обозначенный круг.

И поехал вверх. Это был пассажирский лифт. Вверху в потолке немедленно отъехал в сторону круглый люк.

— Это ж надо, — сказал Черемушкин.

Лифт отвез Дергунова наверх, потом привез назад. На всё ушло секунд десять, но Черемушкин сделал замечание, что они сюда не на лифтах кататься приехали, чем напрочь смазал несомненный успех Дергунов.

Глава 39. Шарк-Шарк

Следующее помещение было занято хитрыми механизмами, которые свертки разворачивали, их содержимое помещали в контейнеры на колесиках, а упаковку бросали в мусорный бак, который безостановочно сновал по залу от механизмов к пышущей жаром печке, куда самостоятельно опоражнивался.

Дергунов заглянул в один из контейнеров и заскучал. Там внавал лежала груда тел.

— Пошли отсюда, — сказал Дергунов, но Черемушкин вынул из кармана видеокамеру и принялся снимать.

Снял механизмы, печку, поснимал содержимое контейнера и то, как контейнер сам собой покатил к стене, в которой открылся черный проем.

Он прекрасно понимал, что Мортимер не одобрит его действий, больше того — одним движением мизинца лишит всего, что так щедро и незаслуженно надарил в виде аванса, но ничего не мог с собой поделать. Какая-то неведомая сила заставляла его фиксировать происходящее на видеокамеру. Похоже, и Дергунова это неведомое тоже зацепило. Он с горящими глазами показывал, что и откуда лучше снимать, чтобы вышло посмачнее, чтобы хватало за живое.

В третьем, далеко не последнем зале, находилось самое интересное. Здесь в зарешеченных клетках находились действующие экспонаты, иначе не назовешь. Мужчины и женщины, дети и старики, кто в чем. Вот трое парней, сросшихся плечами, — эти наверняка из давешней демонстрации, которая попалась им на улице Зомбера. Вот бомж, которого изметелил кто-то из местной полиции, сидит, поматывая нечесаной башкой и подвывая. Черемушкин постучал по клетке, бомж испуганно отпрянул, втянул голову в плечи.

А вот и Иеремия. Их даже двое, один пацан, другой белобрысый бугай, и всё это он — Иеремия.

— Узнал? — спросил Черемушкин, не переставая снимать, потому что это уже было конкретно, с этим человеком они уже встречались. Или не с человеком?

— Узнал, — отозвался мальчик.

Плечи у него затряслись, на глаза навернулись слезы.

— Почему вас двое? — спросил Черемушкин.

— Теорий много, а ответа нет, — сказал младший Иеремия. — Такого не должно было быть, однако факт налицо.

— И давно с вами такое? Это больно — разорваться надвое?

— Даже не почувствовали, — пробасил бугай. — А случилось это в тот же день, когда вы приходили за сумкой. Ближе к вечеру.