Плащ и галстук (СИ)

— Пьет, жрет, ссыт, гадит, страдает и любит, как и все нормальные люди, — безжалостно растоптал я пашкин пафос, — А те, кто не жрут и так далее — всё равно могут быть обычными людьми. Которые вовсе не хотят, чтобы их боялись, превозносили, целовали в жопу или бежали от них в ужасе. Ты сам себе создаешь барьеры, которые не можешь и не хочешь перепрыгивать, понял?

— Понял… что ты долго прожил со знаменитостью и теперь для тебя все равны, — уперся в своих заблуждениях блондин, — У тебя, считай, тренировка была!

— Переубеждать тебя бесполезно, — хрюкнул я, — Так что прими за рабочую версию, что да, была. Я научился, понял и проникся, а теперь делюсь с тобой мудростью. И угощаю пивом.

Наступила пауза. Пока я под пристальным кошкиным наблюдением доедал мороженое, ошеломленный моим коварным ходом невступления в дискуссию Паша размышлял. Я ему не мешал. Куда интереснее было наблюдать за прохожими и следить за борющейся с искушением кошатиной, переступающей передними лапами. Она определенно хотела мороженого, но была слишком сыта для конфронтации.

— Ну, кажется, я поня…

Его перебил визг шин от остановившего у кафе автомобиля, за рулем которого сидел знакомый мне человек по имени Анатолий Викторович с непретенциозной фамилией Темеев. Выглядел он вздрюченно и бледно, а смотрел зло и на меня. И жесты делал однозначные, не отводя своего раздраженного взгляда.

— Кажется, это за мной, — поведал я приятелю, вставая, — Видимо, что-то случилось. Держи еще трешку, посиди тут за меня, хорошо?

— А, это без базара! — осклабился блондин, вечно пребывающий в состоянии «денег нет, но очень хочется».

Правая рука моего непосредственного начальника бросил на меня взгляд через зеркало заднего вида, а затем, прожевав несколько нецензурных слов, выдавил, что меня ждут в НИИСУКРС. Злился, правда, он явно не на меня, но на всякий случай я сидел тихо и пах персиковым мороженым, пока Темеев остервенело гнал машину в наш институт рогов и копыт, чье мрачное здание оказалось у меня перед глазами чуть ли не в рекордные сроки. Дальше было как обычно — просторные серые коридоры, в которых всегда тишина, скрытый за огромным гербом огромный лифт, долгий спуск и почти сожранный тьмой кабинет внизу. Тоже огромный, конечно же.

Там меня ждали три весьма выдающихся дамы. Если Окалина и Кладышева выглядели еще куда не шло, что уже говорит о многом, то товарищ Молоко из себя представляла полулежащий на диванчике объект недвижимости. Вид у ученой был настолько предсмертный, что у меня даже мысль промелькнула — позвали либо прятать тело, либо помочь его дотащить до реанимации. Впрочем, полушутливые мысли, как и хорошее настроение, у меня быстро кончились, так как Нелла Аркадьевна начала говорить. Рассказывать.

И делала она это долго.

Слушая её, я понимал, что в создавшейся ситуации отчасти виноват сам. Будь я нормальным подростком, то мог бы либо полностью прогнуться под хотелки майора, либо наоборот, встал бы в позу тотального противостояния, но сам, будучи человеком взрослым и зрелым, играл на полутонах, вставая на дыбы лишь тогда, когда от меня требовали чего-то совершенно неприемлемого. А занятая (действительно занятая женщина) интерпретировала мою покладистость за прогибы, которые, как известно, «наконец-то» и «навсегда». Да и понять стоит, что её работа и опасна, и трудна, а значит, собственным делам и побочной нагрузке типа того же Симулянта, Ржа не могла уделить достаточно внимания. Не могла, не хотела и не собиралась.

Правда, первый же мой озвученный после речей Окалины вывод был для собравшейся троицы слегка неожиданным.

— То есть, вы предательницы, — четко и на весь кабинет заявил я.

— Что? — прищурилась блондинка, — Мальчик, если ты про наш договор…

— Плевать на него, — великодушно отмахнулся я, — Это отдельная тема. Вы уже доказали неоднократно, что всерьез меня воспринимать не собираетесь…

— Не я…! — раздалось с дивана от самой умной из собравшихся.

— Вполне вероятно, — охотно покивал я, не сводя глаз с майора, — Я говорю о другом предательстве. Родина, человечество… наконец мы, неосапианты. Вот кого вы предаете, Нелла Аркадьевна.

— Поясни? — откинулась блондинка на спинку своего кресла. Взгляд её голубых глаз почти излучал изморозь.

— А что тут неясного? — удивился я, — Вы все, втроем, подписались на преступный приказ по мозголомке не просто совершенно невинных людей, а тех, кто, ничего не получая взамен, приносит нашей стране очень весомую пользу. Что тут неясного? Мало того, вы желаете подписать на это дело меня. Раньше играли втемную, а теперь открыто заявляете: «Витя, нам нужна твоя помощь по порабощению призраков, потому что стране нужна космическая программа, что ты за это хочешь?». И ладно бы, Нелла Аркадьевна, вы хотя бы прикрывались фиговым листочком, что вам нужно подобное ради высшей цели и процветания страны. Нет, таким образом вы выкупаете дочь. Только и всего.

— Ты все перевернул с ног на голову, мальчик, — покачала головой псевдодевочка, сидящая на стуле и болтающая ногами, — Выдал какую-то чушь. Набиваешь себе цену?