Плащ и галстук (СИ)

— Ему незачем врать. Потому что нечего терять, — также хрипло выдавила брюнетка, продолжая заворожено пожирать меня глазами, — Это, кстати, в Москве отказываются понимать. Думают, что достаточно лишь правильно направить эмоции призрака, воспитать в нем «несокрушимый» патриотизм, как тот станет годами работать в безвоздушном пространстве за «спасибо». Провальная идея, даже в случае с Данко, который вообще проваливает все тесты. Но нас гонят, Нин, нас гонят. А потом на нас же все и свалят. И что дальше будет? В лучшем случае я смогу выскользнуть в Турцию и буду там работать шлюхой, каждый день оглядываясь себе за спину. А «призраки» в космосе сойдут с ума через год-два, но кто меня будет…

Бабах! Произошедшее было очень похоже на то, как со стола смахивают крупную муху. Приподнявшаяся блондинка влепила Кладышевой удар раскрытой ладонью в плечо, удар, снесший хрупкую девчонку и отправивший в полёт, прямо в стену! Не тратя ни секунды, взбешенная майор с силой и хрустом ткнула какую-то кнопку в столе, зажигая свет по всему своему неприлично огромному кабинету. Тело Вероники едва успело сползти по стене на пол, как Окалина уже шагала к ней, игнорируя крики подруги. Раз! И переломанное тонкое тельце подростка, не подающее признаков жизни, уже безжалостно сотрясается в руках у разъяренного неосапианта!

Дальше происходило что-то, чего видеть не стоило бы никому. Взбешенная мать не пыталась физически уничтожить далеко не сразу пришедшую в себя «чистую», но была полна желания и умения причинить той боль. И причиняла, калеча орущую от боли девчонку, мотаемую ей как куклу. Крики Нины Валерьевны, вскоре сменившиеся приступом тошноты, не отвлекли Ржу от расправы даже на волосок.

А я наблюдал, причем даже с интересом. Тайны мадридского двора вновь показали свою несостоятельность. Знать, что где-то впереди жопа — это одно, а вот узнать, что она была достаточно близка из-за того, что кто-то что-то не сказал ранее… это совершенно другое. Что касается Кладышевой, то мы жили в одной комнате, не дружили, но соседствовали очень по-свойски. «Чистая» до момента, как показала свое настоящее лицо, могла быть очень приятным и заводным человечком. Тем обиднее мне было то, что она в конечном сделала.

— Так…, — небрежно отшвырнув скулящую от боли Кладышеву практически туда, откуда она её подобрала, Окалина, тяжело дыша, повернулась ко мне.

— Ты… действительно… что-то… знаешь?

— Лучше, — покачал я головой, — У меня есть план. Как сделать всем лучше, чем сейчас.

— Насколько он фантастичен, Изотов? — это уже спросила успокоившаяся от вида копошащейся на полу Кладышевой Молоко, — Что ты предлагаешь?

— Просто развить одну идею до одного логического конца, — поднял я левую руку, демонстрируя женщинам браслет со «стакомовскими» часами-следилкой, — Сделать так, чтобы все без исключения подсели на справедливость как на туалетную бумагу. Чтобы рвали в клочья за любое покушение на неотъемлемые права каждого гражданина. Понимаете? Каждого. Всех, без исключения. Свобода, равенство, гласность. Надзор. Защита. И всё это без человеческого фактора. Без коррупции, без своячничества, без взяток и подстав.

— Конкретнее можешь быть… придурок? — одежды на Веронике уже не было, но слегка подсохшая кровь закрывала куда больше, чем её обычные наряды. А уж вид ползущей к столу девочки по мраморному полу… брр.

Что же, хотите конкретики? Её у меня есть.

Глава 12. Старая песня на новый лад

Лень — одна из движущих сил прогресса. Человек привыкает к удобствам с невиданной силой и скоростью, меняя свой быт и жизнь под них, если понадобится. Вот, к примеру, существуй вы на самом деле, уважаемая публика, смогли бы вы представить себе жизнь без… ну, к примеру, туалетной бумаги? Да, конечно, сказали бы некоторые из вас. Почему бы и нет? Биде, самый что ни на есть популярный ответ? А может быть, какая-нибудь мочалочка? Держу пари, была бы мочалка — появились бы такие маленькие-маленькие, но очень свирепые стиральные машинки, чтобы её тут же застирывать. Понятно, что и как, да?

И вот, мы обращаем внимание на творящееся у нас здесь и сейчас. Великий могучий Советский Союз, идущий по дороге к коммунизму и общему счастью. Что на дороге множество ухабов, и ежу понятно. Один из самых злых и отчаянно мерзких — злобный бессмертный спрут, известный всем под имением «бюрократия». Жизненно важный, больной, бесконтрольно растущий, замедляющий все процессы. Нюанс был в том, что «бессмертным» он был только до популяризации и развития компьютерных технологий.