Плащ и шпага

Выехав на торный путь, все трое пустились галопом по дороге. Проскакав длинный её участок с кустарником по бокам, пугавшим фыркавших на него лошадей, всадники выехали к долине, где было уже посветлее. Между деревьями показались низкие, крытые соломой домики. Тишину нарушал лишь шум ветра в листве. Замолкли даже собаки.

В начале дороги, желтой лентой протянувшейся по направлению к темнеющей долине, граф остановил лошадь и обернулся. На чуть светящемся небе смутно вырисовывались очертания стен и башен замка Монтестрюков. Граф долго всматривался; наконец, ему привиделся слабый свет в угловой башне, мерцавший, словно звездочка на невидимой нити.

- Взгляни, Франц. Что это там такое, по-твоему? - обратился он к одному из всадников, остановившихся рядом с ним.

Франц взглянул в указанном направлении.

- В стекле отражается луна. - Четкий ответ и акцент выдавали в нем лотарингца.

- Но это окно графини. Когда я уезжал, она ещё сидела со своими служанками...

И граф тяжело вздохнул. Он некоторое время всматривался в очертания замка, затем повернулся в седле, пришпорил коня и пустил его во весь опор. Сомнений быть не могло: он явно не хотел дать себе время задуматься.

Франц и его товарищи поскакали следом. Через мгновение все трое были за пригорком, откуда уже не было видно никакого замка с его светящимся окном.

Вся троица молча скакала по дороге, пригнувшись к лошадиным шеям: так на них падало меньше грязи, летевшей из-под конских копыт. Порыв ветра временами задирал у кого-нибудь из них плащ, и тогда были видны ручки огромных пистолетов, лежавших в прикрепленных к седлу кобурах, и рукоятки кинжалов за поясами, стягивавшими кожаные камзолы. У каждого из них на луке седла была видна туго набитая кожаная сумка. Дувший им навстречу осенний ветер, как бы пытаясь остановить их, порывисто бросал сухие листья в лицо.

Когда они приблизились к дороге, ведущей из Ажана в Ош, на горизонте возникло вдруг красное зарево, окрасившее огромную часть неба, из-за чего темнота в долине стала ещё чернее. От этого зарева серые волны Жера, омывавшие его молчаливые берега, покрылись кровавым колером. Граф невольно потянул за поводья, и послушная лошадь замедлила свой бег.

- Горит дом, - глухо произнес он, - а может, и целая деревня. Опять беда! Прямо как в прежние военные времена!

Скакавший рядом с Францем всадник отрицательно замотал головой.

- Это не просто беда. - В его голосе слышалась речь итальянца. - Это преступление.

- Что? Ты думаешь, что этот пожар?.. - Голос графа зазвучал удивлением.

- От поджога. Разве барон Саккаро не проезжал этими краями дня четыре-пять назад? Это его забавы, я уверен.

- А! Барон Саккаро! Этот мошенник в шкуре незаконнорожденного! произнес граф с гневом и презрением. - Говорят, он родился от комедиантки, как ублюдок от волчицы, зато он хвастает, что его отец - испанский гранд, который оставил ему все свое состояние. Я-то думал, что он за Пиренеями.

- Это не так. Он покинул свою башню в горах. В Испании он граф Фреска, зато делается французским дворянином каждый раз, когда у него случается разлад с судом его величества католического короля. Тогда он скрывается в своих поместьях в Арманьяке, точно кабан в логовище, когда его преследуют собаки.

- Там ли он или здесь - все равно, это обыкновенный разбойник и всегда им будет. Для такого народа государственная граница - очень славная штука! Разумеется, его шайка с ним?

- Конечно. Он никогда не ездит один. Как старый волк, за которым всегда следуют волчата. На поживу с ним отправляется человек пятнадцать двадцать, это уж никак не меньше.

- Да ведь у меня с этим бандитом старые счеты! А всякий счет требует расчета, - заметил граф.

- Особенно, если его к оплате представит сам граф Монтестрюк.

- Вот именно, старина Джузеппе. Уверен, что когда он попадет ко мне в лапы, он пожалеет об этом.

Тут к небу взвился огромный сноп искр, который затем быстро погас.

- Ну вот, праздник окончился, - произнес Джузеппе.

- У меня предчувствие, что он получит от меня ещё один, когда придет время, - пробормотал граф.

Он отпустил поводья, пришпорил коня, и все трое помчались по направлению к Лектуру.

Через час показался замок, украшенный острой вершиной массивной колокольни. Граф Гедеон и его спутники, не переводя дыхания, подогнали лошадей, у которых уже начинали белеть шеи от пены, к подножию холма. На его вершине стояли старинные дома. Всадники поднялись к ним по длинной извилистой дороге, которая, очевидно, была им хорошо знакома - так они уверенно двигались по ней.