Плащ и шпага

В ту же минуту свет в башне исчез. В окне показалась веревочная лестница с узлами на конце, брошенная затем женской рукой. Незнакомец стал подниматься по ней. Порывы ветра швыряли его из стороны в сторону, но в его движении видны были силы физические волевые, позволявшие ему упорно подниматься наверх.

Он добрался до окна. Две руки страстно обхватили его и помогли влезть. Графиня - то была, разумеется, она - дрожа упала в кресло. Он схватил её за руки и стал покрывать поцелуями.

- Боже, вы рискуете! Прошептала она в страхе, - под ногами - пропасть, кругом никого нет... Если будет беда, я её не переживу.

- Но я люблю вас! - страстно прошептал он. - Мне ли чего-то бояться? Разве я не знаю, что вы меня ждете? Разве это не к вам ведет шелковая лестница? Да у меня крылья за плечами! Ведь я к вам поднимаюсь, Луиза. Как же я люблю вас, дорогая вы моя!

Луиза обняла его за шею и, склонившись, залюбовалась им. Грудь её волновалась, на глазах показались слезы.

- А я, разве я вас не люблю? Для вас я забыла все на свете, даже самое дорогое - жизнь. И все же.. - Она запнулась. - Даже с вами я не перестаю бояться, что меня когда-нибудь постигнет наказание.

Она задремала. Молодой человек сел рядом и привлек её к себе. Она горестно склонилась к нему, опустив голову на его плечо.

- Боже, - прошептала она печально, - прошлой ночью я видела грустный сон, друг мой. Будто вы только что покинули меня. Целый день я провела в тоске... Лучше бы вы не приезжали. Я не рождена для неверности. Я не из тех, кто легко может притворяться. П ка я вас не узнала, я, хоть и жила в одиночестве и не была счастлива, все же так не страдала...

- Луиза, ты плачешь! А я готов сейчас же отдать за тебя жизнь!

Она страстно прижала его руку к сердцу.

- Мой милый, я все же не жалею ни о чем. Ведь ты благодаря мне узнал счастье. И мои слезы ничего теперь не значат. Да, бывают часы, после которых все остальное теряет смысл. Моя ли в том вина, что я тебя сразу полюбила?

И она продолжала страстно шептать ему о своей любви, как вдруг за окном раздался крик филина, облетавшего замок. Графиня очнулась и, побледнев, осмотрелась вокруг.

Ах, это ужасно! Быть беде в эту ночь. - Голос её дрожал.

- Ну что вы, птица ищет добычу. Ничего страшного.

- Сегодня я везде вижу дурные предзнаменования. Утром, выходя из церкви, я наткнулась на гроб с покойником, который несли туда. Вечером у меня лопнул шнурок на четках, и они рассыпались. Нет, это беда. Она мне грозит отовсюду.

- Какие мрачные мысли! Они у вас от вашей замкнутой монастырской жизни в этих древних толстых стенах. Вам нужен воздух королевского двора, воздух Парижа и Сен-Жермена, воздух праздников, от которых ваши красота и молодость только расцветут пышным цветом. Там вам место.

- Уж не с вами ли?

- Почему бы и нет? Вверьте мне вашу судьбу, и вы будете счастливы. Моя рука, моя шпага - ваши, сердце тоже. Имя Колиньи достаточно знатное. Для него найдется блестящее положение. А уж в нынешнее-то время! Ведь кругом назревают войны, и у дворянина все да будет возможность прославиться и составить состояние.

Луиза грустно улыбнулась:

- А мой сын?

- Я всегда приму его, как родного.

- Вы добры и великодушны, но у меня свой долг, и я ему не изменю. Моя совесть требует, чтобы я посвятила себя ребенку. Кто знает, может, когда-нибудь я одна у него и останусь. Но даже если бы меня не удерживало здесь материнское чувство, я бы все рав о не пошла за всеми. Быть женщиной, не носящей вашей фамилии, женщиной к которой вы будете прикованы вашей честностью, которая везде будет для вас помехой! ... Нет, ни за что! Только лишь мысль, что когда-нибудь на вашем лице я увижу тень сожаления... Нет, такого горя я не переживу.

Вдруг она остановилась и пристально взглянула на него.

- Что я только говорю! Ведь ваш отъезд уже близок, возможно даже завтра. Вы говорили, что вас скоро вызовут ко двору, что король снова ждет вас. Может, уже пришел приказ? Да говорите же!

- Луиза, ради Бога... - Он замялся.

- Нет, я хочу все знать. Ваше молчание для меня больней, чем правда. Прошу вас, говорите, был приказ?

- Да, а получил его вчера. У меня не хватило духу сказать вам о нем.

- Вы уезжаете?

- Я ношу шпагу, и мой долг - повиноваться.

- Когда? Завтра?

Помедлив, он произнес:

- Да, завтра.

Луиза вскрикнула. Он схватил её за руки.

- Вот он, страшный час, - пробормотал он.

- Да, страшный, - в отчаянии произнесла она, и слезы полились у неё из глаз. - Вы забудете обо мне. Война, развлечения, интриги - все это отнимет у вас время. А потом... потом и новая любовь...

- Боже, о чем это вы?

- Я останусь для вас лишь воспоминанием. Сначала, быть может, живым, раз вы меня любите. Потом все более отделенным. Наконец, и вовсе забудете обо мне. Не говорите "нет": вы же не знаете, вернетесь ли вы сюда когда-нибудь. Как далеко мы от Парижа и к к счастливы те, кто живет вблизи Компьеня или Фонтенбло! Они могут видеть тех, кого любят.

Рыдания слышались в её голосе. Колиньи упал к её ногам.

- Что прикажете мне делать? Я принадлежу вам... Прикажите мне остаться.

- И вы сделали бы это для меня?

- Клянусь, сделал бы.