Плащ, кинжал и А.К.М (СИ)

      У специалистов определенного профиля есть один общий ход... организация сети осведомителей по новому месту работы, а вот с чего начинать - это уж каждый сам решал для себя, и данный референт, в случае если операция проходила в капиталистическом окружении, первый взгляд всегда обращал на элитный бордель. Конечно, завербовать там агента было и сложно и опасно, так как среди этих дам полусвета были завербованные ранее всевозможными полициями, жандармериями и сигуранцами, практически все, ибо, уж, больно источник хороший.

      Короче, контакт под псевдонимом Гайка доложил, что в нумерах на сутки завис лейтенант из бронечастей военной полиции, бывший завсегдатаем и постоянным же должником заведения. А тут он рассчитался с долгами и размахивал пачкой зеленых бумажек гринго, но ночью расклеился и, рыдая, кричал, что не может убить человека, вручившего ему медаль "Кондора".

      Дальше уже было дело логики и действия. Медаль Кондора, вручал всегда лично сам генерал-капитан и, следовательно, его и должен был исполнить данный бронеходчик. Лейтенант был командиром мобильного броне-патруля в виде бронетранспортера М-113*, и периодически дежурил на площади перед президентским дворцом. На бронемашине стоял турельный пулемет Браунинг 12,7 мм, и место командира было аккурат за ним. Следующее дежурство лейтенанта было через пять дней, так что время еще было.

      Лейтенант в сопровождении Гайки и пары ее подруг перебазировался на съемную виллу, являющуюся ВИП филиалом данного борделя, а по дороге его аккуратно подменили на сотрудника безопасности, который и изображал на вилле с Гайкой и путанами оргию с узорами.

      А лейтенанта экстренно потрошили на предмет задания, связей и контактов.

      Лейтенант поплыл достаточно быстро и рассказал про незнакомца с пачкой долларов и пачкой его долговых расписок, и о том, что в день его дежурства он должен расстрелять из турельного пулемета генерал-капитана, выходящего из дворца, но ни в коем случае не задеть ожидающую у кортежа свиту.

      Когда генерал узнал об этом зловещем плане, он пришел в бешенство, заявил что ему все ясно и предатели из свиты должны быть расстреляны. Он стал, загибая и разгибая пальцы, диктовать проскрипционный список, а когда адъютант робко намекнул, что в свите существенно меньше тридцати человек, генерал рявкнул на адъютанта и приказал добавить в список свою жену.

      Референт уважительно пояснил генералу, что тот совершенно прав и вообще надо исполнить все правительство, раз они допустили, что на любимого генерал-капитана будут покушаться, но хорошо бы сначала поймать в ловушку главных виновников.

      При слове ловушка генерал оживился и потребовал подробностей, и они последовали.

      Референт доложил, что лейтенант, уже гарантированно перевербованный, выполняя приказ заговорщиков (из которых он, увы, знает только посредника), действительно, откроет огонь по генералу. Но вместо пуль будут шарики с краской, и заряд пороха в патронах будет ослаблен, и генерал-капитану ничего угрожать не будет, тем более он будет в бронежилете под кителем. И с этими словами референт из мгновенно очутившегося в руке пистолета выстрелил в адъютанта, несчастный дернулся, на его белом кителе появилось два отверстия, но крови не было, и сам офицер остался стоять, правда, с несколько вымученной улыбкой, и потемневшими в некоторых местах белыми галифе. Референт объяснил генералу, что на адъютанте тот самый бронежилет, который оденет генерал. Впрочем, есть еще вариант, при котором вместо генерала выйдет двойник, но вдруг враги что-нибудь заподозрят и тогда ловушка может не сработать.

      При слове двойник генерал оживился еще более и потребовал немедленно оного предъявить, а надо было сказать, что двойника референт заготовил заранее, ведь генерал-капитан существо неожиданное, а ехать на подписание соглашения всё равно кому-нибудь нужно.

      Осмотрев двойника, генерал остался доволен, и сказал, что пускай будет двойник, и теперь можно и патроны оставить в пулеметной ленте боевые (это он так пошутил, хотя, как выяснилось, главная его шутка была впереди). А с референтом он еще час беседовал тет-а-тет.

      И так наступило утро покушения. Генерал-капитан браво вышел из дворца, эскортируемый адъютантом и супругой, свита ждала около трех красных кадиллаков. И тут открытая башня на бронетранспортёре, стоявшем на своем штатном месте, повернулась, и Браунинг выдал короткую очередь, перечеркнувшую генерала и его жену. Сиятельная пара, из которой полетели красные брызги, рухнула на мрамор дворцовых ступеней, причем, генерал положением своего тела олицетворял собой погибшего при Фермопилах античного героя, а генеральша корчилась и густо выражалась в стиле торговки рыбой с дальнего причала Сан-Хуана. (Адъютант рухнул как подкошенный, еще тогда, когда только зашевелился ствол пулемета, выбирая цель). И закрутился карнавал...