Пластика души

Я снова заплакала, уткнувшись лицом в плед, которым укрыл меня Матвей. Мысли мои повернули к нему. Зачем Мажаров ездил домой к Евгению Михайловичу? Он сказал – по личному делу… К психологу – по личному делу… Неужели… господи, неужели он собирался поговорить о том, что произошло между нами?!

Я села и уставилась в стену. Матвей хотел просить помощи. Когда такой человек, как Матвей Мажаров, решается на поход к психологу, это может значить только одно… У меня внутри потеплело. Если моя догадка верна, то, возможно, у нас еще есть шанс. Признаться честно, если бы сегодня Матвей начал разговор со мной на личную тему, я мгновенно сломалась бы. Я поняла, что мне очень плохо без него, я отвыкла быть одна, да и зачем – когда есть он? Но Матвей промолчал. Кто знает – может, я ошибаюсь.

Я решила остаться сегодня на дежурство и отпустить Василькова, чтобы он смог завтра с утра поехать к родственникам Евгения Михайловича.

– Зря вы, – сказал он, когда я озвучила свое решение, придя в ординаторскую. – На вас что-то лица нет, может, все-таки домой?

– Нет, я лучше здесь останусь. А вы поезжайте, выспитесь, завтра будет нелегкий день. И скажите там, что мы окажем любую помощь, которая потребуется.

– Если бы это могло хоть как-то облегчить горе, – вздохнул Васильков.

– Разумеется, это мало чем поможет, но все-таки… Всегда легче, когда не один.

Я всегда любила момент, когда клиника начинала погружаться в сон. Пустели коридоры, пациенты расходились по палатам и выключали верхний свет, медсестры на постах тоже переходили на ночное освещение, и клиника постепенно становилась сонной и тихой. Она напоминала мне засыпающего ребенка, который набегался за день и теперь мерно посапывает в своей кроватке, окруженный любовью и заботой. Мне нравилось, сменив туфли на каблуках на простые балетки, пройтись по лечебному корпусу, проверить, все ли спокойно, все ли в порядке, и убедиться, что мое детище, моя клиника отходит ко сну.

Так было и сегодня. Я обошла весь корпус и возвращалась к себе в кабинет, когда в переходе меня кто-то схватил сзади за шею. От неожиданности я вскрикнула и попыталась вырваться, но напавший вдруг нажал на какую-то точку, и я потеряла сознание.

Очнулась уже в собственном кабинете, на диване. Голова ужасно болела и кружилась, подкатывала тошнота. Я обвела кабинет взглядом и увидела двух мужчин – высокого молодого блондина и полноватого мужчину с залысинами. Первым на мое шевеление отреагировал блондин, сделал шаг к дивану и тут же остановился от негромкого окрика:

– Не надо, Ростик. Она не закричит, правда, Аделина Эдуардовна?

– Вы… кто? – хрипло выдавила я.

– Не волнуйтесь, вам лично ничего не угрожает, никаких претензий у меня к вам нет. Разве что совет могу дать – поменяйте охрану на шлагбауме, очень невнимательные люди, – усмехнулся тот, с залысинами.

– В каком смысле?

– Ну, подумайте сами – я предъявил пропуск на женское имя, в мою машину никто не заглянул, а главное – никто не заметил, что машина не покинула территорию клиники после того, как время посещений закончилось. С таким же успехом вы могли посадить в эту будку обезьяну, например.

– Спасибо за совет. Что вам нужно?

– Меня очень интересует одна ваша пациентка.

– А что мешает вам приехать к ней днем? И как все, а не через кабинет главврача?

– Тут, знаете ли, такое дело… вам, кстати, тоже огласка не нужна, если уж откровенно говорить. Можете нарваться на всякие проверки вплоть до прокуратуры – оно вам надо?

– Я не понимаю… и потом – вы угрожаете?

– Я?! – изумился мужчина. – Боже упаси! Я человек мирный, мне бы только свое забрать.

– Да? И как же оно выглядит, ваше «свое»?

– Я вам скажу, разумеется. А вы позвоните в отделение и попросите ее сюда проводить.

– Ночь на улице, если вы заметили.

– И что? У вас не детское учреждение. И вообще, Аделина Эдуардовна, давайте лучше мирно договариваться, потому что вот этот молодой человек, – он кивнул в сторону блондина, – он, знаете ли, нервный, я иногда сам его побаиваюсь.

– Послушайте, – сказала я, пытаясь встать, но блондин сделал шаг вперед и толкнул меня обратно:

– Сидите, пожалуйста.

– Аделина Эдуардовна, будьте благоразумны, – почти ласково попросил тип с залысинами. – Вам, поверьте, вообще ничего не угрожает, просто сделайте звонок – и все, мы спокойно уедем и больше никогда не встретимся. В ваших интересах не задавать вопросов. Знаете, как говорят – меньше знаешь, крепче спишь? Ну, вот это та самая ситуация.

Мне казалось, что я попала на съемки какого-то странного сериала, сценарий к которому написала Оксанка, – все нелогично, нелепо и неправдоподобно. Какие-то люди требуют от меня каких-то звонков, намекают на какие-то неприятности – ну, бред же…

– Знаете, уважаемые, все это, безусловно, интересно, но совершенно не ко времени, – сказала я и все-таки встала, и в ту же секунду в лоб мне уперся пистолет. Сжимавший его в руке блондин улыбался, глядя мне прямо в глаза, а я почувствовала, что сейчас упаду, – это только в боевиках героини презрительно улыбаются в лицо опасности, а мне стало так страшно, что, кажется, даже речь отнялась.