Пластика души

– Никуда я тебе не давила. А ты неплохо на мне зарабатывал, если помнишь.

– Разве не таков был план?

– Не припомню, чтобы в нем был пункт, где ты постепенно выводишь меня из игры и заменяешь кем-то другим.

– Ну, конечно – в твоем плане такого не было. Однако сама посуди – ты стала работать все хуже, и даже стимуляторы не делали твои тексты прежними. Что мне оставалось делать?

– Сволочь ты, Вадик.

– А ты – нет?

– А что я?

– Не прикидывайся. Наташку кто убил? Не вы с сестричкой?

Я похолодела. Нет, в том, что Вадим догадался об этом, я не сомневалась, но когда он произнес это вслух, мне вдруг стало очень страшно. Что он собирается сделать со мной? И где Катя? Что с ней? Но спросить об этом я не решилась, да и язык мгновенно прилип к небу.

– Ну, что молчишь-то? Давай, тут все свои. Аделина Эдуардовна тоже под статью не хочет – за смену внешности убийце в ее клинике. Рассказывай.

Я искоса посмотрела на бледную, вытянувшуюся в струну в своем кресле Драгун и пожалела ее. Она-то тут совершенно ни при чем, она меня и видела раза полтора за все время.

– Отпусти ее, – попросила я хрипло. – Вадим, не бери грех на душу, отпусти.

– Грех? Это ты про грех говоришь? Ты – после всего? – удивился Вадим. – Убила двух человек – и про грехи мне тут втираешь? Как спишь-то ночами, ангел мой небесный? Светка с Наташкой, за руки взявшись, не являются, а?

Я снова замерла. Откуда он узнал про Светку?!

– Ты что же думаешь, когда труп в доме обнаружился, дом с чердака до подвала никто не обшарил? Обшарили, милая. И угадай, что нашли в самом дальнем углу подвала под ванной со строительным мусором? Сказать?

Я в ужасе замотала головой.

– Боишься? – глумился Вадим. – А нервишки у тебя крепкие оказались. Столько лет жила в буквальном смысле на костях… Железная ты баба, Алинка, никогда бы не подумал.

Возле меня сделала судорожный вдох Драгун, и Вадим весело сказал:

– Да, кстати, Аделина Эдуардовна, познакомиться не хотите? Перед вами недавно отошедшая в мир иной известная писательница Аглая Волошина. Она же Наталья Куликова. А в девичестве – Алина Баранова. Писательница она была хорошая, да вот незадача – висят на ней теперь два убийства с особой жестокостью. Две невинные девушки. Вот так бывает. А вы ей тут лицо перекраивали.

Раздался глухой стук – это Драгун мешком свалилась на пол в обмороке. Ростик, не опуская пистолета, обошел стол и посмотрел на распростертую на полу женщину:

– Вадим Сергеевич, она в отключке.

– Ладно, не суть. Она нам и не нужна. Ну, вставай, подруга, поехали, – обратился Вадим ко мне.

– Куда? – глухо спросила я.

– А выбирай. Или со мной, на новую квартиру, или в полицию. Мне в общем-то даже без разницы, куда тебя отвезти.

– Где Катя? – задала я мучивший меня вопрос, и Вадим пожал плечами:

– Надеюсь, выживет. Не хотела говорить, где ты, Ростик слегка переусердствовал, кажется, пытаясь с ней договориться.

– Что… что ты с ней сделал, упырь?! – Я вскочила, но рука Ростика вернула меня на место, а пистолет уперся в затылок.

– Ты не дергайся, Алинка, – посоветовал Вадим. – Выбор-то невелик у тебя. Катька твоя очухается, если повезет, но у тебя шансов почти нет. Либо сядешь – либо сляжешь, и на этот раз по-настоящему, а не как в прошлый раз.

Неожиданно дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Мажаров в темной куртке и джинсах. В тот же миг Ростик выстрелил, и Мажаров, не успев произнести ни слова, рухнул на ковер.

– Твою мать, придурок! – рявкнул Вадим. – Сейчас сюда на выстрел охрана набежит! Хватай ее, и валим!

Ростик одним движением закинул меня на плечо и потащил из кабинета. Вадим еле поспевал за нами, пытаясь вытащить что-то из висевшей на боку сумки. Я что есть сил заорала, стараясь издавать звук погромче, – может, кто-то из охранников услышит и придет на помощь. Сейчас даже перспектива оказаться в тюрьме казалась мне куда более привлекательной, чем вновь попасть в рабство к Вадиму безо всякой возможности выбраться на этот раз. И мне повезло – в который раз случай, нелепый случай, меняющий расклад сил. Навстречу нам двигались двое охранников. Ростик поднял руку с пистолетом, но я вцепилась ему зубами куда-то в кожу над лопаткой, и он вскрикнул, уронив и меня, и пистолет. Крепкие парни в два счета скрутили и Ростика, и Вадима, по рации вызвали полицию. У меня был шанс убежать, ей-богу, он был, но я не нашла в себе сил им воспользоваться. Так и сидела безвольно в холле на полу, рядом с корчившимися в наручниках Вадимом и Ростиком. Со второго этажа раздался такой крик, что у меня зашевелились волосы – по всей видимости, пришедшая в себя Драгун обнаружила на пороге кабинета Мажарова. Интересно, жив он или нет? Я чувствовала такое внутреннее опустошение, что ничего не могло потрясти меня, вызвать эмоции – хоть что-то. Я проиграла. Проиграла свою жизнь и, похоже, жизнь сестры. Не такой финал задумывался в этой жуткой пьесе. Не такой.

Через полчаса приехали полицейские, забрали Вадима и Ростика. Когда очередь дошла до меня, я встала, выпрямилась во весь рост и на вопрос полицейского: «Как ваша фамилия?» – четко ответила:

– Я – Аглая Волошина.