Пластмассовый космонавт

А однажды, в министерстве общего машиностроения произнесённая мною критика вызвала исключительную бурю. Бурю негодования. Особенно у министра Рогозьева, который просто чуть ли не ногами топал на меня, когда орал мне в лицо, что я давно оторвался от жизни, занимаясь своей теоретической наукой, что я плохой инженер и скверный руководитель и мне не место в отрасли. За мной закрепилась репутация «проблемного учёного». Сперва меня не выбрали в научно-технический совет родного института. Дважды «прокатили» с выдвижением на звание героя социалистического труда. А потом уволили с формулировкой, о которой мне и говорить стыдно…

…За разговором два часа пролетели незаметно. Посетителю пора было возвращаться в Москву. Ненашев вызвался проводить его до электрички. Уже вечерело. Тени от деревьев удлинились. Вокруг соседского дома висело, зацепившись за ветви огромных елей, серое облако дыма. Оттуда пахло хвойными дровами, вероятно сосед академика затопил себе баньку. Павел тоже был бы сейчас не прочь попариться, скинуть напряжение, продолжить интересный разговор за чашкой ароматного чая. Но благодушное настроение вмиг сняло с него как рукой, стоило космонавту заметить двоих, что маячили у них за спиной метрах в ста пятидесяти. Оказалось, опальный академик уже привык, что стоит ему выйти из калитки, как следом увязывается хвост из комитетчиков. А вот гостю такая опека была в новинку, и Беркут ещё пару раз оглянулся на чекистских филёров.

Ненашев это заметил и произнёс сочувственно:

– Видите, напрасно вы приехали. Я персона нон-грата в нашей отрасли. У вас могут возникнуть неприятности, если о вашем визите узнают.

– Ничего, я не из пугливых.

– А знаете после чего они признали меня сумасшедшим? – не понижая голоса, спокойно кивнул себе за плечо Ненашев. – Для этого оказалось достаточно всего трёх предложений. Стоило мне в одном разговоре вслух предположить, что есть влиятельные люди, готовые заключить с американцами тайную сделку, чтобы сдать им лунную гонку в обмен на разные экономические и прочие уступки, как уже на следующий день за мной приехала «психиатричка».

Павел подумал, что ослышался. Он даже остановился, чтобы уточнить:

– Простите, вы сказали, что кто-то в руководстве страны решил сделать лунную гонку договорной игрой?

Глаза учёного вдруг лихорадочным заблестели, словно и впрямь перед Павлом стоял безумец, умеющий лишь прикидываться нормальным.

– Поверьте, я знаю, о чём говорю! – будто торопясь высказаться прежде чем ему заткнут рот, заговорил он. – Есть влиятельные силы вплоть до Политбюро, которые склоняются к тому, чтобы превратить советскую лунную программу в разменную монету внешней политики. Они решили это за всех нас. Там наверху появилось немало циничных прагматиков. Этакий новый тип номенклатурщиков-дельцов, для которых гораздо важнее их личные и групповые интересы, чем престиж великой державы, продав который по сходной цене, можно отлично заработать. У меня собраны прямые улики, которые я вскоре намерен обнародовать.

Для человека, далёкого от политики, это звучало слишком фантастично. Беркуту трудно было поверить в реальность такой «космической сделки». И тогда Ненашев привёл несколько аргументов:

– Гагарин и Королёв явно мешали этой тайной торговле. А теперь судите сами: вскоре после смерти Королёва, когда наша космическая программа ещё по инерции продолжала более-менее успешно развиваться, а у американцев дела напротив шли не шатко-не валко, они вдруг предложили новому руководству СССР чисто пиар-проект «Союз-Аполлон», позволяющий им впервые внедриться в полностью закрытую для иностранцев советскую космическую отрасль. Программа подразумевает, что американцы в течении 8 лет смогут совершенно свободно посещать наши режимные объекты, а наши ведущие учёные и чиновники тоже будут ездить в Штаты, «обмениваться опытом». А теперь внимание! Через два месяца после подписания странного соглашения о программе «Союз-Аполлон» и сразу после первого из целой серии аварийных пусков беспилотных лунных «Зондов» вдруг «совершенно случайно» гибнет Гагарин. А ведь вам лучше меня известно, что он возглавлял «лунный» отряд космонавтов, созданный Королёвым под свою программу. И именно Гагарин, с его огромным авторитетом у власти и в народе, мог сорвать скрытый саботаж лунной программы.

После гибели Гагарина, обращение космонавтов в ЦК уже не будет иметь такого веса, который мог ему придать первый космонавт Планеты. Сразу после его смерти у «наводчиков мостов» с Западом появился железный аргумент против крайне рискованных пилотируемых пусков к Луне: героев, мол, надо беречь. Ведь именно под этим предлогом вам, Павел, не так давно было отказано на уровне ЦК в праве рискнуть собой ради престижа страны и отправиться к Луне на «сыроватом» «Зонде»! А если сейчас на недоведённом до ума «Союзе» погибнет экипаж, то этот аргумент может окончательно восторжествовать. И мы фактически утратим лидерство в Космосе!

– Вы знаете этих предателей? – напрямик спросил не терпящий намёков и недосказанности Беркут.