Плата Харону. Океан ненависти. Сколько стоит миллион

Главное сейчас – выяснить, сколько террористов находится в самолете и как они вооружены. Командир корабля сказал, что у них есть автоматы, пистолеты, взрывчатка, гранаты. Нужно еще разобраться, каким образом они пронесли все это в самолет, как им удалось протащить такое количество оружия мимо проверяющих милиционеров? Рядом с ним с самого утра сидит директор Федеральной службы безопасности. Он тоже в растерянности, понимает, что международный аэропорт – это и его объект, а спрос с оплошавших может быть строгим, очень строгим. «Хотя ему легче, – подумал министр, неприязненно посмотрев на сидевшего рядом директора ФСБ. – Он человек команды, в случае чего они все за него заступятся. А меня просто выгонят. Президент и так ищет только случай, чтобы убрать меня с этой должности. Да и в Кремле недоброжелателей хватает».

Самолет был захвачен террористами нагло и быстро, видимо, они готовились по специальной программе. Не успел огромный ИЛ-62 подняться в воздух, как командир запросил посадку. Лайнеру пришлось еще немного полетать, чтобы выработать горючее, и лишь тогда ему разрешили посадку. Почему террористы решили сесть в Москве, вот вопрос, который больше всего волнует министра. Почему они так нахально рискуют? Ведь совершенно понятно, что в Москве гораздо больше вариантов их ликвидации, гораздо надежнее блокада самолета. Почему они вернулись в Москву, а не сели на один из промежуточных аэропортов? На этот вопрос министр до сих пор не знает ответа. А с начала захвата прошло уже столько часов. Теперь нужно принимать решение.

Будь это обычный самолет, он давно бы отдал приказ о штурме, невзирая на риск возможных потерь. Из мировой практики борьбы с терроризмом хорошо известно, что на уступки бандитам идти нельзя. Но штурмовать самолет, в котором находится делегация ООН, тоже нельзя. Из одиннадцати человек пятеро, по крайней мере, мировые знаменитости. Если хотя бы с одним из них что-нибудь случится, это будет позор на весь мир. Здесь уже полетит не только министр внутренних дел или директор ФСБ. Здесь речь может идти о судьбе всего правительства или даже президента.

А пока тянутся длительные и бесполезные переговоры с террористами. Заведомо ясно, что их условия неприемлемы и невозможны. Они потребовали миллиард долларов и освобождения из тюрьмы двоих захваченных в течение последних трех месяцев руководителей преступных групп, еще недавно орудовавших в столице. Выпустить их из тюрьмы – значит не просто расписаться в собственном бессилии, но и значительно ухудшить криминогенную обстановку на всей территории страны. Достаточно только показать такой вариант решения проблемы, как самолеты начнут захватывать повсеместно. Резко зазвонил телефон ВЧ, проведенный прямо в его небольшой кабинет в глубине зала. Он поднял трубку.

– Что думаете делать? – услышал он голос президента.

– Пока анализируем факты, – честно сообщил он, – пытаемся найти возможное решение. Мы исходим из ваших указаний об особой ценности делегации ООН. Продумываем варианты их освобождения.

– Долго думаете, – раздраженно заметил президент, – через полчаса доложите мне свое окончательное решение. Мы должны знать, что и как нам нужно делать. Весь мир следит за вашими действиями.

– Я понимаю.

Он видел установленные внизу камеры крупнейших информационных агентств. Правда, по его распоряжению в зал журналистов не пускали, они бы только помешали работе. Президент, не прощаясь, положил трубку. Он был вспыльчив до крайности, но в этот раз сдержался, понимая, что нагоняй сделает ситуацию еще более неуправляемой.

– Как он? – тревожно спросил директор ФСБ, сидевший рядом с министром.

– Говорит, весь мир следит за нами, – уставшим голосом ответил министр, – требует через полчаса доложить окончательное решение.

– Так, – недовольно произнес директор ФСБ, – через полчаса.

Он понимал, что за все отвечать придется им обоим, и от сознания собственного бессилия злился еще сильнее. Единственный самолет, который террористы не должны были захватить ни при каких обстоятельствах, был самолет с членами делегации ООН. И они его захватили.

– Откуда они знали, на каком именно самолете летят члены делегации? – спросил вдруг министр. – Вы это проверяли?

– Давно проверяем, – недовольно ответил директор. – Здесь положение еще хуже. Члены делегации должны были вылететь вчерашним рейсом, но задержались. Об изменении графика никто не знал. Почти никто, – поправился он. – Хотя у нас и у вас столько всякого дерьма развелось в последнее время, могли запросто продать информацию.

– Если узнаю, как они прошли… – сжал кулаки министр, – думаешь, кто-нибудь из наших пропустил?

– А оружие как попало в самолет? – вместо ответа спросил директор. – По воздуху? Ты знаешь, какой порядок в международных аэропортах. Мышь не проскочит. А тут столько оружия. Значит, твои люди пропустили, за деньги или так, по дурости. Лучше уж по дурости. Хотя не верю я в дураков, честное слово. Они наверняка за деньги лишний груз пропускали, посчитав его за какой-нибудь коммерческий товар.