Плата за наивность

Теперь он мне мешал еще сильнее. И чувства по отношению к Николасу стали далеки от легкой склонности, очень далеки. Я пожалела, что не попросила его проводить меня к отцу и теперь не могу спросить у него ответа. Уж об этой замечательной особенности семейного артефакта он непременно знал.

– Его можно как-то заблокировать? – почти безнадежно спросила я.

– Нашими методами – нет.

Я расспрашивала этого инора очень долго, пытаясь найти хоть одну лазейку, но она находиться не хотела. Единственное, чем помог мне этот сотрудник Сыска, – нашел, как можно сделать артефакт невидимым для окружающих. Но и это показалось мне хорошим знаком. Нет уж, никакой артефакт не заставит меня влюбиться!

Глава 21

Потом отец с консультантом что-то бурно обсуждали, но я их уже не слушала, пытаясь решить для себя, что же мне делать дальше. Если принять за истину, что у меня к Николасу легкая склонность, то через неделю я буду в него влюблена и браслет отдавать не захочу. А что будет потом? После того как я сниму этот артефакт? Влюбленность испарится как роса под утренним солнышком, и останется осознание обмана. Понимание обмана есть и сейчас, но кто знает – вдруг наведенное чувство окажется сильнее разума? А если я выйду за Николаса, ничего исправить будет уже нельзя. Но неделя достаточно короткий срок, возможно, наведенная любовь не успеет укрепиться, тогда я смогу держать себя в руках. Ранее с подобными артефактами я не сталкивалась, ничего о них не читала, да и учебников по ним в нашей библиотеке я не видела. Слишком специфическая вещь. Но мне было у кого спросить. Я перестала рассматривать мерзкий браслет.

– А точно он сможет повлиять на меня так, что я не захочу его снять через неделю? Я же прекрасно буду понимать, что происходит, что ничего этого на самом деле нет, что я не люблю Николаса!

– Дело в том, Штефани, – задумчиво ответил мне консультант, – что действие этих артефактов для нас совершенно непонятно. Более того, каждый из них уникален, со своими особенностями, которые, как вы понимаете, являются фамильной тайной. Как и с какой силой подействует на вас конкретный, никто не может сказать. Я могу лишь предполагать, основываясь на собственном опыте. Мы не понимаем принципы драконьей магии, но это не мешает ей влиять на нас.

– И что мы можем сделать? – спросил отец.

– Не хочешь зятя-аристократа? – усмехнулся эксперт. – Прекрасная партия для твоей дочери, между прочим.

Отец нахмурился. Его лоб прорезали четкие морщины, которые обычно казались лишь легкими линиями. Крылья носа гневно затрепетали.

– Была бы, если бы Штефани этого хотела, – сказал он. – А так… Что будет, когда она снимет браслет? Она окажется связанной с человеком, который поступил, прямо скажем, не слишком красиво. Думаешь, она ему это простит?

– Не забывай, она согласилась на помолвку.

– Я не соглашалась на помолвку с ним, – возразила я.

Инор скептически хмыкнул.

– Но жених ваш не мог этого знать, Штефани. Вы согласились, артефакт сработал. С его стороны ничего нечестного.

– Ничего нечестного? – взвилась я. – А скрытые свойства этого браслета?

– А если он о них ничего не знает? – вкрадчиво спросил инор. – Такое тоже может быть, представьте себе.

– Я не хочу ничего представлять, – с отчаяньем сказала я. – Я хочу избавиться от этого, – я потрясла рукой с браслетом, от которого мне все так же хотелось избавиться как можно скорее. – Я не хочу этого брака, понимаете? Неужели вы мне ничего не можете посоветовать? Пусть не убрать влияние артефакта, но хотя бы смягчить, чтобы через неделю я могла потребовать это снять.

Инор вздохнул и задумался. Думал он долго, мы с отцом молчали, не желая ему мешать.

– Штефани, понимаете, – наконец сказал он, – если бы мы хотя бы представляли механизмы драконьей магии… Я понимаю, вы надеетесь, что я вам подскажу, помогу найти решение. Но давайте посмотрим правде в глаза: даже если я приму важный вид и попытаюсь что-нибудь посоветовать, в глубине души я все равно буду уверен, что это не поможет. Нет в классической магии средств противодействия драконьей. Совсем нет. Любые другие уверения – лишь обман.

– А в неклассической? – попытался зацепиться за его слова папа.

– Я не слышал, – ответил инор. – До сих пор драконьи артефакты успешно противостояли любой попытке на них повлиять. Они становятся почти частью тела человека, их носящего, и отражают любую направленную магию. Разве что, если они в режиме невидимости, можно сделать их видимыми, и то на время, пока испаряется алхимический раствор. Это все.

– Она думала о другом, когда давала согласие, – сказал папа. – Этот человек может как-то повлиять?

– Попробовать можно, – неохотно сказал эксперт, на поверку оказавшийся не таким уж всезнающим. – Но сами понимаете: к чему это приведет, только Богиня знает.

Отец вопросительно на меня посмотрел, а я растерялась. Не могу же я просто так прийти к Рудольфу и сказать, чтобы он побыл со мной как антидот против влюбленности в другого? Но повода прийти к нему не было, пусть он и приглашал меня как-то к себе на работу. Я даже помню номер кабинета.