Плата за страх

Она пошла вдоль дома Тамары к Сумской. Ей нужно обойти его и следующий. Она шла наизусть знакомым путем, не глядя по сторонам и думая о том, что Томка, похоже, оклемалась, зато ее саму теперь не покидает беспокойство. Обычно, возвращаясь домой, когда ее там ждал Олег, Кузнецова уже ни о чем, кроме его губ и рук, думать не могла. Но сегодня ее сдавливали тягостные предчувствия. Все вроде бы складывается наилучшим образом. У нее сверхудачный договор, и Томка наконец освободилась от добровольной каторги.

А все-таки что-то томило. Когда Надя свернула за угол и прошла шагов тридцать в сторону метро, то по привычке обернулась.

Специфика работы финансового консультанта, если назвать профессию Кузнецовой так, как ей больше нравится, еще и в том, что порой клиенты предпочитают платить взносы наличными. А когда носишь в сумочке чужие деньги, становишься гораздо осторожнее. Да и общение с профессиональным охранником Олегом многому Надежду научило. Так что у нее давно вошло в привычку оглядываться, проверяя, нет ли опасности.

Машинально обернувшись возле торца дома Панкратовой, она заметила невысокую фигуру, метнувшуюся за кусты.

С детства обладая ростом и силой, позволявшими вразумлять непочтительных мальчишек, а потом, в институте, позанимавшись метанием молота, а еще позже освоив с помощью Олега некоторые приемчики, Кузнецова пугливостью не страдала. Но осторожной была. В наше время, читая криминальные хроники и глядя телевизор, беспечен только круглый дурак. Поэтому, заметив слежку за собой, она, не теряя головы и не меняя ритма шагов, достала из сумочки газовый баллончик, приготовила его в левой руке и стала спокойно соображать, что делать дальше.

Следят в четырех случаях. Чтобы напасть, чтобы узнать, кто ты или куда идешь. А еще — чтобы встревожить или напугать. В последнее ей сейчас не верилось. Следивший так метнулся в тень, точно испугался, что она его заметит. Нападение тоже маловероятно. Место не то. В соседнем дворе располагается отделение милиции. По той дороге, по которой шла Кузнецова, даже ночью то и дело сновали срезающие угол милиционеры. Только идиот посмеет здесь разбойничать.

Значит, скорее всего, либо кого-то интересует, кто она есть, либо — где она живет. Сразу, естественно, припомнились угрозы Ряшкиной супруги. В ночной темени они казались серьезнее.

А может быть, следивший надеется, что она пойдет туда, где на нее можно будет напасть без лишнего риска?

Что она могла сделать? Вернуться к Панкратовой, позвонить Олегу, чтобы он зашел за ней и проводил до дому? Глупо. Она была как раз на полпути. Еще варианты? Изменить маршрут. Свернуть, например, к метро. Попетлять, стараясь или уйти от «хвоста», или обнаружить и рассмотреть следившего. В кино это делают просто и быстро, но она слишком устала да и мало верила, что у нее подобное получится. Поэтому, решила Надежда, ей не остается ничего иного, как напасть самой.

Вместо того чтобы пройти дальше до своего дома, Кузнецова свернула раньше, у второго корпуса. За ним была тропка между кустами и деревьями, где можно устроить недурственную засаду.

Самой себе Надежда сейчас напоминала смесь злости, азарта и страха в одном флаконе. Не исключено, что взбурлила невыплеснутая обида за униженную подругу. Могло сказаться и вино. Но гораздо вероятнее, что всему причиной решительность характера. Чем жить в неуверенности и гадать, громоздя предположения, легче воспользоваться тактикой спецназовцев, о которой ей говорил Олег:

— Тот, кто за тобой следит, — сам лучшая добыча. Он, как правило, одиночка и боится шума. Он одержим желанием не упустить объект и поэтому нападения не ожидает. Если застать врасплох, решительного сопротивления не будет. Конечно, это если следит малоопытный. Если имеешь дело с профи и у тебя нет численного превосходства, самое надежное — быстренько и осторожно смыться.

Кузнецова исходила из того, что если бы за ней следил настоящий профи, она бы его не заметила.

Уйдя с освещенной фонарями части двора, она двигалась медленно и осторожно, напряженно прислушиваясь. Почему-то тропка, которую она помнила ровной, оказалась покрыта выбоинами и корягами. Даже на невысоких широких каблуках Надя то и дело спотыкалась и цеплялась за что-то. А темень вокруг стала еще гуще от виднеющихся между ветвями редких освещенных окон. В уши лезли загадочные звуки. Невозможно понять: то ли ветер шевелит висящие и упавшие листья, то ли кто-то крадется следом. Пригнувшись, как партизан в буреломе, Надежда отыскала достаточно широкий для ее габаритов проход, осторожно втиснулась между кустами и присела.

Скоро затекли ноги и очень захотелось курить. Последнее было бы явной глупостью. Вспышкой она бы себя выдала наверняка. А потом, Олег говорил, что запах табачного перегара он чует за 45–55 метров. Вспомнив об этом и стараясь дышать в рукав куртки, Кузнецова всматривалась и вслушивалась в шумную темень, постепенно начиная казаться самой себе круглой дурой. Вот будет хохма, если сейчас по тропке пойдет случайный прохожий, а она на него набросится! Хоть бы никто не появился.