Плата за успех. Откровенная автобиография

Приезжаю в Питер, открывается дверь, там сидит падчерица папы и стоит настоящая вонь от кошек и собак — четыре кошки и две собаки на маленькую квартиру-студию! Миша с Володей сказали, что там даже окно не открывается. Лена объяснила, что окна закрыты, чтобы животные не выпали из окна. И от техники, которую покупала, уже ничего не осталось — все вывезли, даже электрочайник. Эти две мерзавки, оказывается, нигде не работали, а за папой якобы ухаживали, потому что им жить было негде. Они туда, в папину квартиру, мужиков своих водили! И жили на его пенсию и на те деньги, которые я ему присылала! В холодильнике всегда было пусто. В общем, я вышвырнула этих двух отвратительных теток, а добрые люди подсказали хороший пансионат, где папу могли бы восстановить. Нашлась компания, которая бесплатно сделала ремонт в папиной квартире. Мне нужно было привести эту квартиру в принципиально иное состояние. Чтобы даже воспоминания, мысли о пережитом не посещали папину голову. Другая компания подарила ортопедические диваны — один для папы, второй для сиделки. Мир не без добрых людей.

Когда мы перевезли папу назад, это была совершенно другая квартира. Ее подвергли перепланировке, она превратилась из однокомнатной в двухкомнатную. Единственное, что папа попросил оставить, это люстру, которая у нас сохранилась еще со времен той квартиры, которую мы потеряли. Папа когда-то купил ее в Чехословакии на свой самый первый денежный приз, полученный на соревнованиях. Ей уже лет тридцать, и она до сих пор висит у него в квартире. Когда я приезжала к папе на день рождения в этом году, 1 августа, то знала, что у него в гостях будут спортсмены, и заказала ему торт в виде двух ракеток и теннисного мяча. Когда он этот торт увидел — разрыдался от счастья. Это для него — как для меня пуанты, символ любимой профессии. Еще стараюсь всегда привозить с собой Аришку. Она любит своего деда. Когда она родилась, была больше на него похожа, а не на меня или Игоря. И даже когда мы с мамой еще не могли понимать, что он говорит, Аришка всегда понимала. Она пела ему песни, танцевала что-то и сейчас любит к нему приезжать. А я… Что я могу сказать… Пока живы наши родители, мы продолжаем чувствовать себя детьми…

Любимый Краснодарский край

«Я никому не желаю зла. Не умею, просто не знаю, как это делается».

В истории России известно много примеров, когда не принимали талантов, успехов и личных достижений в любой области, вы все это знаете. Зачастую гений сначала должен был оказаться за рубежом, чтобы стать по-настоящему оцененным на родине. Что уж говорить о таких людях, как Майя Плисецкая, Анна Павлова, Галина Уланова, Михаил Барышников, Наталья Макарова, Рудольф Нуриев, Юрий Григорович, величие которых долгое время не принимали в нашей стране.

Что касается Юрия Григоровича, то и от него Большой театр в свое время избавился далеко не самым красивым образом. Но я все же успела застать самое лучшее время в Большом, когда именно Григорович был его руководителем. Уважение артистов к этому мэтру и легенде было совершенно безукоризненным. При появлении Григоровича в балетном зале или на сценической репетиции все артисты, даже сидевшие и разогревающиеся на полу, вставали и приветствовали его поклоном. И сам Григорович отвечал своим артистам огромной любовью. Ведь под его началом выросла целая плеяда великих артистов, каждый из которых стал именем в балетном мире. В эпоху Григоровича в Большом театре в одной труппе танцевали артисты, чьи имена гремели как в России, так и по всему миру. Эти мэтры стали в дальнейшем моими педагогами. У каждого из них была собственная армия поклонников, и в театр приходили именно на их имена… Посмотреть на любимого артиста. При Григоровиче невозможно было даже представить себе ситуацию, чтобы люди с деньгами вмешивались в репертуарную политику театра, диктуя, кому из артистов танцевать, а кого отодвигать от ролей. Что в конечном итоге и произошло после ухода Григоровича и что происходит и по сей день. Нынешние директора возомнили себя гениями просто по признаку количества денежных знаков на банковском счету и превратили артистов в бессловесную серую массу, способствующую наполнению «мощны», массу, которой легко управлять и подчинять ее себе. Вот и результат, народ и зритель потерял своих кумиров и не может назвать толком ни одной фамилии солистов Большого театра.

Григорович был очень сильной личностью с ярко выраженными лидерскими качествами. И когда его «ушли» из Большого, он не опустил рук, не сломался, а создал свою империю русского балета в Краснодаре. В крае, который впоследствии стал для меня очень дорогим и родным.