Плата за вседозволенность

Смертин мгновенно замолк. Он удивленно смотрел на полковника, словно не в силах понять, как этот спокойный человек мог так рявкнуть. Гуров обошел стол и встал напротив сутенера.

– Истерики будете устраивать в кабаке, Виктор Витальевич, – жестко проговорил сыщик, не сводя взгляда со Смертина. – А здесь, будьте добры, держите себя в руках. Нам еще о многом нужно поговорить…

Глава 4

Гуров закончил разговор со Смертиным около пяти часов вечера. У всех нормальных людей рабочий день уже заканчивался. Лишь у сыщика он мог затянуться настолько, что плавно переходил в следующий. Да еще и у артистов театра только-только начинался.

Пожалуй, впервые после стремительного нарастания событий сегодняшнего дня Гуров вспомнил о Марии. Строева уже должна была быть в театре, и сыщик после недолгих колебаний поднял трубку, чтобы позвонить ей.

Мария хоть и была ведущей актрисой одного из лучших московских театров, но ее гримерную телефоном не оборудовали. Поэтому Гурову пришлось ждать, пока администратор пригласит ее к аппарату. Впрочем, это ожидание не тяготило сыщика. Пока Мария добиралась из своей гримерной, Гуров попросту отдыхал.

Информация, которая обрушилась на него сегодня, требовала тщательной сортировки и осмысления. Но любому, даже самому тренированному мозгу нужен отдых. Иначе в голове может получиться «коктейль Молотова». И тогда весь труд тяжелого дня пойдет насмарку, превратившись в месиво фактов, разложить которые потом будет несравненно труднее.

– О, боже, не верю своим ушам! Его светлость изволили подать о себе весточку, – с наигранным трепетом издевательски произнесла Мария в трубку. – Пойду сейчас выгляну в окошко. Может, снег на улице пошел? Или Москву китайцы оккупировали?..

– Ну вот, попал. На ровном месте и мордой об асфальт, – Гуров тяжело вздохнул. – Я к ней с открытым сердцем и заочным букетом тюльпанов. А эта дамочка меня туфлей по физиономии. Теперь осталось только стреляться.

– Так поторопитесь, сударь, – Строева откровенно забавлялась. – Представляю себе заголовки бульварной прессы. «Мент застрелился из-за несчастной любви!» Или нет! «Полковник застрелился. Прекрасная супруга наконец свободна!» Ну, как тебе?

– Дешево, – хмыкнул сыщик. – Дешево и пошло.

– Ну так я же сказала, что это будет бульварная пресса, – даже не видя жену, Гуров понял, что сейчас она взмахнула рукой. – Ты же не ждешь от них тургеневских фраз?

– Тургенев – это тот, который «Муму» написал? – ернически полюбопытствовал сыщик.

– Ну, естественно! – согласилась Мария. – Поэтому я и говорю всем знакомым, что каждый мент по интеллекту равен среднестатистической собаке. А иногда и уступает ей!

– Но-но! Не трожь честь мундира. Это святое, – рассмеялся Гуров. – Милая, судя по всему, я сегодня задержусь.

– Ничуть не сомневалась, – Мария грустно вздохнула. – Иначе зачем бы великий Гуров стал звонить жене?

– Чтобы сказать, что люблю ее, – ответил сыщик.

Они поболтали еще несколько минут, после чего Гуров попрощался и положил трубку. Разговор с Марией, пусть даже ни о чем, всегда подбадривал его. Гуров обычно никогда не делился с близкими служебными проблемами. Для него служба и дом были столь же отдалены друг от друга, как Антарктида от Северного полюса. Однако с Марией он мог говорить о чем угодно.

Строева умела слушать. И более того, в силу своего живого ума иногда умудрялась давать сыщику ценные советы. Впрочем, сегодня Гуров советов не искал. Он хотел просто отвлечься, и Мария это поняла, почувствовав желание Гурова забыть о работе, превратила разговор в обмен дружеским пикированием.

Гуров откинулся на спинку кресла и вновь попытался сосредоточиться на событиях сегодняшнего дня. В принципе, обстоятельства, предшествующие убийству Олеси Геращенко, удалось восстановить в достаточно полном объеме, но картины преступления это не проясняло.

Предположение сыщика о том, что девушка жила двойной жизнью, оправдались, как и догадка о том, что Олеся хотела превратить поездку в Сочи в расставание с отцом. Единственное, в чем не был уверен Гуров, так это в участии в убийствах конкурентов Смертина. Хотя, как ни тасуй факты, ничего другого не получалось.

Судя по рассказу Свистуновой, взрослые люди считали Олесю пай-девочкой. С отцом у нее тоже трений не было, хотя и уважения к нему девушка не испытывала. Более того, без зазрения совести пользовалась его любовью. Та же Катя утверждала, что врагов у Олеси не было. Да и Смертин считал ее девчонкой душевной, хотя и несколько заносчивой.

Единственным неясным пятном в ее жизни оставался пока еще неизвестный друг – Николай. Отец о нем слышал, но не видел. Свистунова видела, но даже фамилии не знает. Мог ли он убить девушку, если узнал, что она проститутка? Маловероятно, если учесть их отношения, описанные Свистуновой. К тому же, при чем тут вторая девушка и угрозы Смертину по телефону?