Платье цвета полуночи

— Да просто вспомнила, что мы с тобой говорили… дурацкий ответ, правда? — вздохнула Тиффани-старшая. — Извини, это опять-таки путешествия во времени. Наверное, я хотела сказать тебе, что всё более-менее срабатывает как надо. Всё встаёт на свои места. И ты сделала первый шаг.

— Значит, будет и второй? — удивилась Тиффани.

— Нет, будет следующий первый шаг. Каждый шаг — это первый шаг, если сделать его в правильном направлении.

— Погоди-ка, — спохватилась Тиффани. — Я ведь однажды стану тобой? Значит, однажды я буду говорить с собой снова?

— Да, но та ты, с кем ты будешь разговаривать, будет не вполне тобой. Мне страшно жаль, но я вынуждена рассуждать о путешествиях во времени на языке, который толком ничего не объясняет. Если вкратце, Тиффани, то согласно теории эластичных струн на протяжении всего остального времени Тиффани-старшая будет где-то разговаривать с Тиффани-младшей, а самое удивительное то, что в каждом случае они будут немного другими. И когда ты встретишь себя-младшую, ты скажешь ей то, что, на твой взгляд, ей следует знать.

— Но у меня есть вопрос, — заявила Тиффани. — И я очень хочу получить на него ответ.

— Тогда поторопись, — велела Тиффани-старшая. — Теория эластичных струн, или чем бы уж там Эскарина ни пользовалась, ограничивает нас во времени.

— Так вот, — начала Тиффани, — скажи мне хотя бы, будет ли у меня когда-нибудь?..

Тиффани-старшая померкла и, улыбаясь, растаяла в воздухе, но Тиффани расслышала одно-единственное слово. Что-то вроде:

— Вслушайся.

И Тиффани снова оказалась в зале, словно и не покидала его ни на миг; люди ликовали и радовались, и повсюду, куда ни глянь, кишели Фигли. А рядом с нею стоял Престон. Словно бы внезапно растаял лёд. Но вот девушка восстановила равновесие и перестала задаваться вопросом, что произошло — что такое произошло на самом деле? — и оглянулась на прочих ведьм. Те совещались между собой, словно выносящие вердикт судьи.

Но вот переговоры закончились, и ведьмы во главе с матушкой Ветровоск целенаправленно двинулись к ней. А подойдя поближе, поклонились и приподняли шляпы, что в ведьминском ремесле служит данью уважения.

Матушка Ветровоск строго глянула на неё.

— Вижу, Тиффани, ты руку обожгла.

Тиффани опустила взгляд.

— Я не заметила. А можно, я теперь спрошу вас, матушка? Вы бы все и вправду меня убили, да?

Прочие ведьмы изменились в лице.

Матушка Ветровоск оглянулась по сторонам и с минуту помолчала.

— Скажем так, молодая женщина, мы бы сделали всё возможное, чтобы этого избежать. Но в общем и целом, Тиффани, мы считаем, что сегодня ты поступила по-женски. Место ведьмы — в центре событий. Так вот, мы тут осмотрелись и видим: ты настолько в центре, что твой удел прямо-таки вращается вокруг тебя. Однако ты сама себе хозяйка, и пора бы тебе уже взять ученицу, жаль зарывать такой талант в землю. Мы оставляем этот удел в надёжных руках.

Ведьмы зааплодировали; к аплодисментам присоединились и другие гости, хотя последних фраз они не поняли. Зато вполне прочувствовали, что здесь, перед ними, собрались престарелые, опытные, важные и страшные ведьмы. И все они выказывают почтение Тиффани Болен, а ведь Тиффани — местная, одна из нас, она — наша ведьма. Выходит, она — ведьма весьма выдающаяся, а значит, Мел — наверняка очень важное место. Нет, они об этом и без того знали, но всегда приятно, если это признают публично. Люди гордо приосанились.

Госпожа Пруст снова сняла шляпу.

— Пожалуйста, приезжай в город снова и ничего не бойся, госпожа Болен. Думаю, могу пообещать тебе тридцатипроцентную скидку на весь ассортимент «Боффо», за исключением скоропортящихся товаров и расходных материалов, а это тебе не фунт изюму!

Ведьмы снова дружно приподняли шляпы и смешались с толпой.

— А ты ведь только что навела порядок в чужих жизнях, — сообщил Престон за её спиной. Тиффани стремительно развернулась, а он со смехом шагнул назад и добавил: — Нов положительном смысле. Ты — ведьма, Тиффани. Ведьма!

Гости пили за здоровье молодых, и угощения не убывало, были танцы, и смех, и дружество, и усталость, а в полночь Тиффани Болен поднялась на своей метле высоко над Меловыми холмами, и легла на спину, и поглядела вверх, на Вселенную, а потом вниз, на тот кусочек Вселенной, что принадлежал лично ей. Да, она — ведьма и парит в вышине над миром, но надо отметить, что её ремень безопасности надёжно пристёгнут.

Метла плавно поднималась и опускалась во власти тёплого ветра, а Тиффани, во власти усталости и темноты, раскинула руки навстречу мраку и, на краткий миг, пока мир вращался, облеклась в цвета полуночи.

Тиффани опустилась вниз не раньше, чем солнце покрыло горизонт тонкой корочкой света. Разбудило её пение птиц. Из конца в конец над Мелом в симфонии текучего звука вспархивали жаворонки — каждое утро в холмах начиналось так. Трели жаворонков и впрямь разносились с вышины звонко и чисто! Жаворонки взмывали ввысь, проносясь мимо метлы и не обращая на неё никакого внимания, а Тиффани заворожённо слушала, пока последняя птица не затерялась в лучезарном небе.